— Ну и братец! — наконец не выдержала Захарра. — Как можно было так подло поступить, а?

Фэш вздохнул.

— Давайте разлетаться? Завтра решим, что дальше делать.

— Маришку, наверное, тоже сам будешь допрашивать? — с подколкой спросила Захарра.

Ник не выдержал и прыснул.

— Да она этого только и ждет, — гоготнул он.

— Так, заткнитесь оба! — пригрозил Фэш. — Маришка — не этот трусливый слабак Огнев. Или ты забыл уже, как она тебя зачасовала?

Ник сразу же скис, нахмурившись.

— Забудешь такое, — пробормотал он, и его обычно добродушное лицо на миг осветилось ненавистью.

— С ней надо действовать хитрее, — задумчиво продолжил Фэш, стараясь игнорировать ехидные мины сестры. — В любом случае надо остановить ее, пока она и в самом деле не нашла способ опять навредить Василисе… Да, и Василисе обо всем этом ни слова, ясно?

— Ясно, капитан, — козырнула брату Захарра. — Хотя я не совсем согласна. Разве Василисе не следует знать, откуда может прийти опасность? Да и ей приятно было бы узнать, что ты заботишься об ее здоровье, как никто другой. — Девочка усмехнулась, но как-то зло, словно выражая неодобрение.

Фэш развернулся к сестре, окидывая ее пристальным, долгим взглядом.

— Пока я не разобрался с ее отцом — ни слова, — медленно произнес он. — И хватит об этом. Мне еще надо Ника перенести в Лазорь, иначе беды не оберемся. Так что пока… Сама-то доберешься до башни без проблем?

— Само собой, — вздернула нос Захарра. — Ты лучше за нашим бескрылым проследи, смотри, не урони мальчика.

Она послала красноречивый взгляд вмиг вспыхнувшему от негодования Нику и, вызвав крылья, улетела в сторону Юго-Западной башни.

С самого утра Василису ожидал большой сюрприз. Во-первых, пришла госпожа Фиала и с помощью серебряного блюда накрыла ей столик для завтрака. Пока девочка ела булочки, запивая их горячим чаем, няня рассказала о том, что Норт заболел — еще ночью у него поднялась температура, и сейчас возле брата сидит медиум, иначе говоря, доктор-часовщик. Нортон-старший переживает, что у сына случился запоздалый шок после их путешествия, ведь на его глазах упала родная сестра… Госпожа Фиала, выглядевшая очень потрясенной, замолкла. Подбородок у нее задрожал, и она, не выдержав, аккуратно промокнула платочком набежавшие слезы. Несмотря на возмущение по поводу причины шокового состояния Норта, Василиса преисполнилась нежности к няне, которая с такой заботой пеклась о них.

Поэтому, немного опешив от собственного же великодушия, она постаралась утешить госпожу Фиалу, уверяя, что брат поправится в самом скором времени.

«Хотя он жалкий трус, гад и вообще подлец», — добавила она про себя, чтобы хоть как-то дать волю гневу.

Госпожа Фиала взяла себя в руки и сообщила уверенным голосом, что раз Норт останется в замке, то в Чародол поедут только двое: Василиса и Маркус Ляхтич. Оказалось, что остальные ключники тоже прибудут к феям, потому что их всех пригласили участвовать в гонках. Сообщив, что карета будет ожидать их ровно через час у ворот Черновода, няня, продолжая горестно вздыхать, наконец ушла.

Василиса быстро переоделась в черные брюки и тунику — удобный дорожный наряд, после чего, расчесав волосы, собрала их в два хвостика. Закинув на плечо сумку-таймер, она вприпрыжку спустилась по лестнице и чуть ли не бегом пересекла холл, стремясь первой попасть в карету. Тогда она просто вытянет часолист и будет делать вид, что страшно занята, — только бы не разговаривать со своим попутчиком.

Но Марк уже сидел внутри. Увидев Василису, он злобно оскалился, явно намереваясь сказать ей грубость. Как вдруг широко усмехнулся и, предупредительно распахнув дверцу кареты, протянул девочке руку.

Василиса изумленно уставилась на его ладонь, словно тот ей протянул не ладонь, а ветвь ядовитого плюща.

— Как это галантно, Марк! — неожиданно послышалось у нее за спиной. — У тебя хорошие манеры.

Оказывается, причиной резкой перемены настроения златоключника стал Нортон-старший, незаметно появившийся рядом.

— Василиса, — обратился он к дочери, — я хочу, чтобы ты передала это письмо Белой Королеве.

Он протянул ей плотный желтоватый конверт, запечатанный толстым кругляшом бордового сургуча.

Волнуясь, девочка взяла его, машинально прощупывая пальцами — внутри, помимо письма, было еще что-то объемное.

— Передай его лично в руки, хорошо? — Нортон-старший послал дочери долгий взгляд. — В этом письме я прошу приютить тебя и Марка в Белом Замке на несколько дней. Отдохнете, наберетесь сил. Надеюсь, Норт присоединится к вам попозже… Марк, ты не передумал участвовать в гонках?

— Конечно нет, господин Огнев, — учтиво откликнулся златоключник. — Я надеюсь, что Огнекрут принесет мне победу.

— Огнекрут — свирепый ящер, сильный и ловкий, — одобрительно кивнул отец Василисы. — Жаль, что Норт пока не умеет управлять этим гордым зверем…

Василиса мрачно хмыкнула, представив такую картину. Да Норту бы со своей трусостью сначала справиться.

Ее мимика не осталась незамеченной — внимание отца вновь переключилось на дочь.

— Василиса, я хочу, чтобы ты тоже попробовала силы со своей луноптахой. Как раз отвлечешься после всего, что случилось в Расколотом Замке…

От его проницательного взгляда Василисе стало не по себе. Неужели Норт рассказал отцу правду?

— Гонки на эферных существах будут проводиться в сумерках, — как ни в чем не бывало продолжил Нортон-старший. — Так что эти прекрасные ночные птицы тоже включены в список разрешенных… Ты ведь тренировалась летать на ней? Впрочем, можешь взять тонкорога сестры, ведь луноптахи славятся своенравием и могут сойти с дистанции в самый нужный момент. Помню, лет пятнадцать назад был такой случай и как раз на темпогонках…

Василиса напряженно размышляла. Конечно, ей хотелось испытать себя и Снежку в настоящих гоночных соревнованиях. И уж точно она не собиралась одалживать тонкорога Дейлы. Но справится ли ее луноптаха?

— Конечно, вначале надо пройти первый темп, — продолжил отец. — Пролететь на время определенную дистанцию. В любом случае вам, ключникам, не помешает развеяться и перенести свою агрессию в другое русло… Марк, я на тебя надеюсь особенно, как на опытного наездника.

— Не извольте беспокоиться, господин Огнев.

По лицу златоключника уже расползалась злорадная улыбка, которую он попытался скрыть под гримасой подобострастия и радушия.

— А еще, Василиса, придумай своей луноптахе более взрослое имя. Она ведь подросла. Такова традиция.

— Хорошо, я подумаю, — пообещала та.