Наверное, Вера что-то заметила, потому что после очередного тоста сжала мою руку и предложила:

– Давай уже уходить. Ты не против? Нам там комнату выделили…

– Я? Только за.

Мы встали, поблагодарили всех, я попрощался с Полянским, и мы пошли в нашу комнату. Вера накинула крючок, закрывая дверь, а я поплотнее задвинул шторы – светомаскировку только ввели, зажег свечку.

– Боишься мимо кровати пролететь? – улыбнулась она.

– Это мне не страшно, – сказал я, – но кое-что мы все же еще не сделали.

– И что же? – полюбопытствовала моя жена, стягивая гимнастерку через голову. – Я теряюсь в догадках… – И она снова засмеялась, как тогда, когда мы впервые встретились.

– Вот что, – я полез в карман и достал кольца. – Надо поменяться, так вроде?

– Петечка! – только и смогла произнести Вера, не отрывая взгляда от тускло поблескивающих в свете свечи колец. – Никогда у меня такого не было! Какой же ты… – И она меня поцеловала. – Только придется спрятать, кто же на войне с кольцом ходит?

– Но сегодня прятать не обязательно, – сказал я. – Сейчас мы не на войне. Давай руку.

Вера протянула руку, и я надел ей на безымянный палец простое, без всяких прикрас, кольцо. Точно по размеру подошло, не подкачал ювелир, угадал.

Достояв очередь и закончив утренний туалет, я вернулся в комнату и надел форму. Вера опять задремала, на звуки моих сборов только пробормотала что-то невнятное. Надо было чем-то заняться. Удивляло то, что Буряков не пытался нас разбудить и не торопил с Киевом. Пошел его разыскивать. Да и на свадьбе вчера его не было. Это я только сейчас понял.

Особист, как оказалось, тоже спал беспробудным сном. Пришлось его расталкивать. Из приоткрытого окна был слышен топот сапог, рев машин – войска оставляли город. Житомир вот-вот должен оказаться в лапах фашистов.

– Извини, ночью мобилизовали разыскивать немецких наводчиков, – Буряков с трудом продрал глаза, сел в кровати. – Сигналят, суки, фонариками с крыш…

– Поймали кого?

– Да, парочку из местных. Притворились, что по-русски не говорят. Тут же их у стенки шлепнули. Под утро только вернулся, устал как собака…

– Мотоцикл-то вести сможешь?

– Смогу.

– Тогда давай выезжать, времени мало. Сам знаешь, по карте полтораста километров, а ехать целый день будем.

Собрались мы быстро. Пока я искал Бурякова, Вера собрала в кулак силу воли и упаковала наши немудреные пожитки. Как там писал Маршак?

Только у нас ни саквояжа, ни чемодана. У меня, да и у Веры тоже – сидор с парой смен белья и мыльно-рыльными принадлежностями. Позавтракали остатками вчерашнего пиршества, вышли на улицу, даже успели застать, как Павловский выводит свой истребительный батальон на улицу. Студенты, в большинстве одетые в гражданку, редко кто козырял мешковатой, необмятой формой, шли, сбиваясь со строевого шага, на запад.

– Вот, кидают на передовую, – майор пожал мне руку, кивнул Вере. – Немцы прорвались.

– Береги себя, командир! – я тяжело вздохнул. Знаем мы эти «затыкания»… Кинут с винтовками против танков.

Хмурый Павловский только махнул рукой и поспешил за уходящей колонной.

А тут еще и мотоцикл, будто чувствуя наше настроение, заводился очень долго. Фыркнет, обнадежив, и снова заглохнет. Буряков, как он сам признался, на этой машине мог только ездить, чинить не обучен. А водителя или механика во все нарастающей неразберихе вряд ли найдешь. Наконец, трехколесное чудо техники сдалось, но только после того, как мы его покатали трижды с горки. Так что еще с места не сдвинулись, а спина уже мокрая. Так и едем – сначала мотоцикл на нас, а потом мы на нем. Чтобы никому не было обидно.

Из Житомира мы кое-как выехали, а вот на киевской дороге опять уперлись в массу беженцев и военных, движущихся на восток. Понять в этом хаосе хоть что-то было невозможно. Если потеряешься в этой огромной толпе, растянувшейся змеей на многие километры, то нечего пытаться найти попутчиков.

Мы сразу свернули на обочину, чтобы вместе с такими же хитрецами попытаться объехать забитую людьми дорогу. То тут, то там валялись следы поспешного бегства в виде поломанных детских колясок, велосипедов и тележек, густо сдобренные разнообразным скарбом, брошенным тут же из-за невозможности тащить добро дальше. Да… Жизнь дороже любых тряпок.

Страшное дело такое бегство. Как-то мне рассказывал один дружок, который был свидетелем того, как половина населения Москвы в один совсем не прекрасный день октября сорок первого решила пойти на восток, потому что прошел слушок о том, что немцы уже вошли в столицу. Вот там были и мордобой, и стрельба, и растоптанные в давке люди, и сброшенные в речку грузовики с добром начальства. Не дай боже оказаться в такой мясорубке! Так что у нас тут тепличные условия, всего лишь Житомир решил пройтись пешочком до Киева.

Когда до Киева, по моим расчетам, оставалось меньше полусотни километров, Буряков начал откровенно засыпать. То в сторону вилял на ровном месте, а то и выпасть норовил, так что пару раз я его ловил, когда он начинал заваливаться набок. На выезде из деревни Любимовка я понял, что лучше уж лейтенанту поспать немного, а то он нас завезет куда-нибудь совсем не туда, куда собирались. Хорошо, если при этом руки-ноги останутся целы. Я похлопал его по плечу и показал на небольшой прудик, видневшийся примерно в полукилометре от дороги.

– Может, сам сядешь за руль? – поинтересовался лейтенант. – Ты говорил, что «ман» вел.

– По такой дороге? – я кивнул на забитое беженцами и военными шоссе.

Не дай бог прилетят немцы и устроят штурмовку… К чему это приводит, я видел на дороге Львов – Броды. Эх, где теперь Соломоныч и его психи?

– Ладно, сделаем привал, – согласился Буряков. – Сейчас Мрию проедем и отдохнем.

Въезд в украинскую мечту, а именно так переводится название деревни, был перегорожен, и просто так пройти или проехать дальше к Киеву было никак. Естественно, перед этим постом росла толпа, над которой был слышен гул от множества голосов. Впрочем, вперед никто не пытался прорваться. Гражданские – налево, военные – направо. Для нас все прошло быстро: несколько минут, и мы на той стороне, только документы проверили. Но это нам повезло: за несколько человек перед нами бумаги артиллерийского капитана показались бдительному сержанту не такими как надо, и командира увели в сторону разбираться.

Метрах в двухстах за постом, справа от дороги виднелся бетонный купол дота, возле которого сновали военные. Наверное, пытаются сейчас за несколько дней доделать то, что не смогли довести до ума последние лет десять.