– Но это ведь жест доброй воли, – заметила Альва, обернувшись к подруге. – Благодарность за то, что они интересуются культурой и историей.

– Точнее, за то, что суют свой нос в твои несметные богатства.

– Мэри, а ты что думаешь? – спросила Альва.

– Я? – Мэри взглянула на леди Си. – Я полагаю, что некоторые из них вас за это поблагодарят, а некоторые – возненавидят.

Леди Си усмехнулась:

– Она говорит что думает.

– Я ведь сама ее об этом попросила. Люди и в самом деле меня ненавидят, Мэри?

Леди Си ответила за служанку:

– Альва, они презирают тебя так же, как презирают меня. И так будет до тех пор, пока мы все не воскреснем как равные в Царствии Небесном.

– Ты ведь в это не веришь.

– Я – нет. Но многие верят. В любом случае это не имеет совершенно никакого отношения к тому, что ты делаешь сегодня. Сейчас ты – хозяйка всего Нью-Йорка, леди, которая поставила на колени саму миссис Астор.

– А ты – моя главная почетная гостья.

Они вдвоем вышли из комнаты и спустились по лестнице с необычайным изяществом, совсем как Альва себе это представляла. Теперь они вместе с Уильямом будут встречать гостей в салоне, стоя под портретом Альвы, – продолжая традицию Кэролайн Астор, как сказал Уорд.

– Если вы так поступите, в сознании гостей ее и ваше влияние непременно окажутся связаны.

– Стоять под собственным портретом? Это обязательно? Я ведь вовсе не собираюсь становиться во главе общества.

– Вы можете этого не хотеть, однако общество нуждается в том, чтобы его возглавляли. И, безусловно, только так вы сможете совершить изменения, к которым стремитесь всю жизнь. Сейчас, когда вы так близки к цели, не время сомневаться.

– Но это же эпигонство, я не хочу становиться еще одной миссис Астор.

– Я ведь до сих пор не давал вам плохих советов?

– Нет, не давали.

Кому-то могло показаться, что и этот бал, и этот дом, и все усилия, которые Альва прилагала к переменам в культуре и облике Нью-Йорка, являлись лишь средствами, при помощи которых она стремилась возвыситься сама, а семейство Вандербильт выигрывало от этого как бы за компанию. Кто-то мог подумать, что она ставит личные амбиции превыше всего, дабы потешить свое ненасытное тщеславие. Ну и пожалуйста. В этом мире интеллигентная женщина должна использовать каждый шанс, когда у нее появляется такая возможность.

Лакированные экипажи подъезжали ко входу, гости в изысканных костюмах поднимались по ступеням, накрытым красной ковровой дорожкой. Герцогини и герцоги, принцессы и принцы… Маркизы с маркизами. Дьяволы. Монахи. Шмель. Пастушка Бо-Пип[40]. Король Лир. Старосветская дама. Шут. Невероятно изобретательная леди в костюме кошки – верхняя юбка целиком из хвостов белых кошек и целая шкурка кошки вместе с головой, превращенная в шляпку. С появлением каждой французской или итальянской принцессы, каждого кавалера, рыцаря и вельможи, которых провожали любопытные взгляды зевак, с приходом каждого гостя в замысловатом костюме, чей взгляд, в свою очередь, обращался на великолепие, разворачивавшееся внутри, статус семьи Уильяма К. Вандербильта поднимался выше и выше.

Наконец троица хозяев вечера заняла свое место, и гости начали заходить в салон, стены которого были отделаны панелями из дуба и украшены парижскими гобеленами восемнадцатого века. Альве эта часть дома нравилась больше всего. Купидон и Психея резвились на потолке, над камином висел портрет Альвы работы Раймундо Мадрасо, а радушие, с которым хозяин, хозяйка и почетная гостья приветствовали каждого, не зависело от того, принадлежал входящий к старым или новым нью-йоркцам.

Впрочем, это вовсе не значило, что Альва не замечала между ними разницы, – напротив, ее особенно забавляли почтительные реверансы и оживленные улыбки некоторых леди из коренных нью-йоркских семей, которые десять лет назад не удостоили бы и толикой своего внимания ни ее, ни Вандербильтов, ни Консуэло Изнага. Мистер Изнага, торговец и к тому же иностранец, был гораздо смуглее их мужей, в чьих жилах текла голландская кровь, а также их самих, уроженок Северной Европы. Большинство этих дам затруднились бы найти Кубу на карте, но сегодняшним вечером все они восхищались троицей хозяев и чувствовали себя невероятно важными особами, когда их представляли виконтессе Мандевиль, будущей герцогине Манчестер.

Уорд тоже был здесь. Он выбрал наряд французского графа де Ла Моля, любовника Маргариты де Валуа, который в тридцатишестилетнем возрасте трагически окончил свою жизнь на гильотине за любовь весьма пылкую, но неосмотрительную. Костюм был сшит из ткани в полосы королевского пурпура и багрянца и состоял из пелерины, пышных панталон, шляпы с меховой подкладкой и отделкой из перьев, рапиры, трости с золотым наконечником и белых замшевых лосин. Ох и потрудился, наверное, мистер Макаллистер, чтобы в них втиснуться!

– Вы сегодня настоящий щеголь! – похвалила его леди Си. – Обещайте, что непременно потанцуете со мной.

– Для меня это будет огромной честью, мадам, – низко поклонился ей Уорд.

– Мой вечер будет неудачным, если я не проведу хоть немного времени с самым важным из присутствующих джентльменов.

– То есть с ним? – уточнил Уильям.

– А с кем же еще? – кивнула леди Си.

Прибыло семейство Корнеля Вандербильта. Он – в белом парике и камзоле из сверкающей золотом парчи, она – в платье из золотой ткани, отороченный жемчугом воротник и вышивка серебряным бисером искрились на свету. Трое из пяти детей Элис, тоже наряженные в костюмчики, не отходили от нее ни на шаг.

Заметив семейство Корнеля, Уорд обернулся и воскликнул:

– Добрый вечер! Вы, наверное, прибыли сюда прямиком из Ренессанса?

– Не совсем. Луи XVI к вашим услугам, – ответил Корнель с поклоном.

– Ах! Еще один француз, который, подобно моему графу де Ла Молю, потерял голову. Но вы, дорогая миссис Вандербильт, поставили меня в тупик – я понятия не имею, кто вы!

– Она – Электрический свет, – пояснил Корнель. – Элис даже обсуждала детали костюма с мистером Эдисоном. Покажите им, – обратился он к жене.

Она повиновалась и подняла вверх сферу из позолоченного стекла.

– Представляете, если бы мистер Эдисон и в самом деле придумал, как ее зажечь! – сказал Уорд.

– Да, я поинтересовался, возможно ли такое, однако мистер Эдисон начал говорить о нестабильности нити накаливания в лампе и о том, как сложно обеспечить безопасность проводки, кроме того, для батарей потребовались бы специальные контейнеры, а риск того, что Элис ударит током или все загорится…

– Довольно, довольно! Должен вам признаться, я ужасно боюсь электричества. Много лет назад один мой знакомый из Саванны объезжал на лошади свои хлопковые поля, и его ударила молния! При этом на небе не было ни облачка! Поэтому любые попытки подчинить эту силу кажутся мне неразумными… Но вы, миссис Вандербильт, выглядите просто великолепно, воплощая технологический прогресс этим прекрасным нарядом в старосветском стиле!