Не знаю, Вил. Этим фактам должно быть какое-то объяснение. Тенденции развития в двадцать втором веке были такими явными… Я не могу поверить, что человечество совершило самоубийство. Может быть, люди просто устроили напоследок праздничный фейерверк. А может быть… Ты слышал о спортивном выживании?

— Только читал об этом в Грин-Инке.

— Физические кондиции всегда играли значительную роль в любой цивилизации. К концу двадцать второго века медицина автоматически поддерживала тело в прекрасном состоянии, так что люди начали работать над другими проблемами. Большинство представителей среднего класса владели поместьями в несколько тысяч гектаров. Некоторые объединенные владения были даже больше, чем иные государства двадцатого века. И тогда стало модно развивать в себе умение выжить в трудных условиях, не пользуясь современной техникой. Участников соревнований голыми выбрасывали в дикую природу — в Арктику, в джунгли.., куда именно, в строжайшем секрете решали судьи. Не разрешалось пользоваться никакими техническими приспособлениями, хотя медицинские роботы постоянно вели наблюдение за каждым участником, ведь временами возникали критические ситуации. Даже те, кто не принимал участия в соревнованиях, нередко проводили по несколько недель в году в условиях, которые оказались бы смертельными для обитателей городов двадцатого столетия. К 2200 году люди были куда крепче. Все они заботились о своем теле, что совсем не характерно для людей прежних эпох.

Вил кивнул. Марта на деле продемонстрировала способности человека двадцать второго века к выживанию.

— Как же это объясняет ядерную войну?

— Ну, есть одно объяснение, хотя и притянутое за уши… Представь себе, как обстояли дела перед началом эпохи Своеобразия. Люди сохранили интерес к примитивным условиям жизни. Для них ядерная война могла оказаться как раз подходящим испытанием на выживание.

— Да уж, это объяснение не назовешь серьезным. Делла развела руками.

— Выходит, Хуан оказался в меньшинстве со своими теориями об уничтожении человечества? — спросил Вил.

— Пожалуй. Елена согласна со мной. Однако не забывай, что до последнего времени у меня не было возможности обсуждать эту проблему. Я возвратилась в Солнечную систему на несколько лет в районе 3400 года. Люди находились в стасисе, я прочитала лишь послания: Королёвы уже тогда призывали всех встретиться в пятидесятом мегагоду. Хуан Шансон оставил робота, который бесплатно сообщал всем желающим теории своего хозяина. Они могли спорить бесконечно, не имея возможности однозначно хоть что-нибудь доказать. А мне хотелось уверенности. И, как мне кажется, теперь она у меня есть.

На лице Деллы вновь возникла странная, кривая улыбка.

— Значит, ты вернулась в космос из-за этого?

— Да. То, что случилось с нами, должно было происходить и с другими — должно было! Вселенная огромная. Начиная с двадцатого века астрономы искали свидетельства наличия разумной жизни за пределами Солнечной системы. Им так и не удалось ничего найти. Мы размышляем о великом молчании на Земле, которое наступило после 2300 года; они размышляли о молчании звезд. Их тайна — космическая версия нашей.

— Но есть отличие, — продолжала Делла. — В космосе я могу путешествовать в любом направлении. Я была уверена, что рано или поздно обязательно найду расу, находящуюся на грани Своеобразия.

Вил слушал Деллу, и его охватила странная смесь страха и разочарования. Она знает то, о чем остальные могут только догадываться. Однако не исключено, что ее речам нельзя верить. А вопрос, который поможет отличить правду от лжи.., приведет к смертельному удару?

— Я пытался пользоваться твоей базой данных, но в них чертовски трудно разобраться.

— Ничего удивительного. За эти годы мои архивы понесли невосполнимый урон. Что же до моей личной базы данных.., ну, я ее довольно сильно обработала.

— Неужели ты не хочешь, чтобы другие люди увидели то, что видела ты?

Делла почему-то всегда помалкивала о времени, которое она провела там.

Она явно колебалась.

— Когда-то хотела. Теперь.., не уверена. Есть люди, которые не желают знать правду. Кто-то обстрелял меня, когда я вошла в Солнечную систему.

— Тебя обстреляли? — Бриерсон надеялся, что удивление в его голосе прозвучало искренне. — Кто?

— Понятия не имею. Моя защита работает в автоматическом режиме. Полагаю, это был Хуан Шансон. Он больше всех страшится пришельцев.

Вил неожиданно подумал об «инопланетянах», которых, как признался сам Хуан, тот уничтожил. Может, некоторые из них были возвращавшимися на родную Землю астронавтами?

— Тебе повезло, — сказал Вил, проводя осторожную разведку.

— Везение тут ни при чем. В меня и раньше стреляли. Всякий раз, когда я нахожусь на расстоянии, не превышающем четверти светового года от звезды, я готова сражаться — или убежать.

— Значит, другие цивилизации существуют?

Делла надолго погрузилась в молчание. Казалось, она в очередной раз сменила личность, ее лицо стало бесстрастным и холодным.

— Разумная жизнь встречается очень редко. Я потратила на ее поиски девять тысяч лет, — наконец продолжила Делла, — распределенных на пятьдесят миллионов лет реального времени. В среднем моя скорость не превышала одной двадцатой скорости света. Но этого оказалось вполне достаточно. Я успела посетить Большое Магелланово Облако и Систему Форнакса, не говоря уже о нашей собственной галактике. Я останавливалась в десятках тысяч мест и видела очень странные вещи. Большинство медленно вращающихся звезд имеют планеты. Около десяти процентов этих звезд имеют планеты типа Земли. И почти на всех таких планетах есть жизнь.

— Если Моника Рейнс любит чистую жизнь, лишенную разума, то она любит одно из самых распространенных явлений во вселенной… За все девять тысяч лет, проведенных в космосе, я нашла только две разумные расы. — Делла посмотрела Вилу прямо в глаза. — Оба раза я опоздала. Первую расу я нашла в Форнаксе. Я разминулась с ними на миллиарды лет; даже их колонии на астероидах успели обратиться в пыль. Пузырей там не оказалось, и я не сумела определить, был ли их конец неожиданным.

Второй раз мне удалось подойти к разумной планете намного ближе — и в пространстве, и во времени. Эта звезда находится в самых глубинах галактики. Мир был красивым, больше Земли, а атмосфера такой плотной, что многие растения росли прямо в воздухе. Там жила раса кентавров. Я разминулась с ними на несколько мегалет. Их базы данных испарились, но космические колонии почти не пострадали.

Они исчезли так же внезапно, как человечество с Земли. Одно столетие они еще населяли свою планету, а в следующее — никого. Впрочем, были и отличия. Во-первых, я не нашла следов ядерной войны. Во-вторых, народ кентавров основал две межзвездные колонии. Я их посетила. Мне удалось обнаружить данные, говорящие о росте населения, независимом технологическом прогрессе.., а потом наступило их собственное Своеобразие. Я провела в этих системах две тысячи лет, распределенных на протяжении половины мегагода, изучила их так же тщательно, как Шансон и Санчес изучили нашу Солнечную систему.