— Во время миссии у него не всегда будет время проверять свой телефон, — сказал Маттео с оттенком веселья, но во взгляде папы отразился намек на беспокойство, что, в свою очередь, умножило мою собственную дрожь.

Рев двигателя заставил меня вздрогнуть. Я вскочила с дивана, уронив папку, и поспешила на улицу, не дожидаясь, пока меня догонят. Мои глаза расширились, когда я увидела Мэддокса в переулке, выходящего из фургона, покрытого кровью, пылью и землей. Он выглядел так, словно выкопал себя из собственной могилы.

Я поспешила к нему, стараясь не выглядеть слишком взволнованной. Я не понимала, как мама могла заниматься этим десятилетиями, особенно теперь, когда ей приходилось беспокоиться о папе и Амо. Возможно, со временем стало легче, но сейчас я боялась остаться дома, пока Мэддокс снова рисковал своей жизнью.

— Байкеры тебя сильно потрепали, — обеспокоенно сказала я.

Мэддокс крепко поцеловал меня, а затем покачал головой, выглядя абсолютно разъяренным.

— Это были не только байкеры. Люди твоего отца пытались убить меня и представить все так, будто это был враг.

Я напряглась и отстранилась на несколько сантиметров от его объятий, надеясь, что ослышалась.

— Что? Ты уверен?

— Абсолютно уверен, если только это не тайный итальянский знак любви — стрелять пулями в своих союзников.

Я тяжело сглотнула.

— Ты их допросил?

— Да, по крайней мере, тех, кто выжил. Один погиб. Они говорят, что это был их план и никто больше не принимал участия.

— Но ты им не веришь?

По лицу Мэддокса было ясно, что он подозревает, что в этом замешан кто-то еще, и у меня возникло чувство, что он подозревает мою семью.

— Ты с моей семьей стал лучше ладить, верно?

— Твой отец терпел меня, а с Амо и Маттео можно было иметь дело...

Мэддокс замолчал, когда папа и Маттео присоединились к нам в переулке, и выражение его лица стало жестким.

— Видишь, он цел, — с усмешкой сказал Маттео, указывая на Мэддокса.

Я схватила Мэддокса за руки, его губы дернулись от боли, но его глаза были устремлены только на отца и Маттео.

— Думаю, это не тот результат, на который ты надеялся, верно? — прорычал Мэддокс.

— О чем ты говоришь? — холодно спросил отец. — И что стряслось с моими людьми?

— Двое из них связаны в задней части фургона, а один мертв.

Отец направился к Мэддоксу с убийственным видом, а Мэддокс, похоже, не прочь был вступить с ним в драку.

Марселла

Я бы не позволила этим двум горячим головам убивать друг друга. Если они не могут вести себя как взрослые и поговорить друг с другом, прежде чем нападать, то мне придется стать посредником между ними.

Я встала между Мэддоксом и отцом, прижав ладони к груди каждого из них. Они едва взглянули в мою сторону, слишком занятые тем, что убивали друг друга взглядами.

Маттео тоже держал руку на пистолете, готовый вмешаться, и определенно не в пользу Мэддокса.

— Это ты убил одного из моих людей?

Мэддокс одарил отца страшной ухмылкой. Он напомнил мне ротвейлера, оскалившего зубы.

— Я убил, и сделал бы это снова, если бы моя жизнь была против их жизни. Твои люди пытались всадить мне пулю в голову!

Отец поднял телефон, но не перестал смотреть на Мэддокса.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня забрал. Прямо сейчас.

— Покажи мне моих людей, — приказал он Мэддоксу.

— Я хочу присутствовать при твоем разговоре с ними. Я не позволю тебе придумывать ложь за моей спиной.

— Ты не приказываешь мне, Уайт.

— Папа, — твердо сказала я. — Мне нужно поговорить с тобой наедине. Сейчас же. Пожалуйста.

Папа начал качать головой, но я продолжала умоляюще смотреть на него. Два вышибалы Сферы появились в переулке, и папа показал на машину.

— Забирайте груз и доставьте их в одну из камер.

Мэддокс щелкнул ключами, закрывая машину.

— Никто никого не заберет, пока я не узнаю, действовали ли эти трое по твоему приказу.

Я повернулась к нему, коснувшись его руки.

— Дай мне поговорить с отцом, хорошо?

Мэддокс неохотно кивнул.

Я повернулась к папе.

— Пап, пожалуйста.

— Пять минут, — сказал он, бросив язвительный взгляд на Мэддокса.

Он повел меня внутрь, а Маттео и вышибалы остались снаружи с Мэддоксом.

Мой живот подпрыгивал от волнения. Если отец действительно пытался убить Мэддокса, я не знала, что мне делать. Это хуже, чем утечка информации об Эрле, и это достаточно плохо. Если бы отец приказал своим солдатам нажать на курок, то кровь была на его руках.

Мне было плохо от одной мысли об этом. Я любила свою семью и не хотела разрушать ее, но я также любила Мэддокса...

Как только мы с папой вошли в его кабинет, я почувствовала, как весь груз забот обрушился на меня одной всепоглощающей приливной волной.

— Поклянись, что это был не ты! —

закричала я, совершенно выйдя из себя.

Если папа приказал своим солдатам убить Мэддокса и представить это как несчастный случай, то я не была уверена, что смогу его простить. Даже если он сделал это ради моей защиты. Существовал предел того, что я могла принять.

— Следи за своим тоном, — твердо сказал папа, пересекая кабинет к своему столу.

Мои глаза расширились от ярости.

— Я не буду молчать, не тогда, когда ты, возможно пытался убить человека, которого я люблю.

Отец опустился на кресло, выглядя измученным и сердитым. Меня не волновало, что мой тон вывел его из себя. Не после того, что я только что узнала.

Папа молча смотрел на меня почти минуту.

— Любишь?

Я не могла поверить, что он пытается обсуждать мое эмоциональное состояние в такой момент.

— Папа, — твердо сказала я.

Он вздохнул и посмотрел на свое обручальное кольцо. Я никогда не видела его без кольца.

— Я не участвовал в этом.

Я посмотрела на него с сомнением.

— Твои солдаты уважают и боятся тебя. Они выполняют твои приказы, потому что боятся последствий, и ты действительно хочешь, чтобы я поверила, что ты ничего не знал?

— Я знаю только то, что некоторые из моих солдат недовольны моим решением оставить Мэддокса Уайта в живых, а тем более позволить ему обесчестить мою дочь.