Услышав это и едва не упав в обморок от ужаса, Грейс посмотрела на лица девушек и постаралась скопировать их невинные, любопытные выражения. Ей, конечно, давно было известно, что «Лондон некрополис рэйлвей» собирает гробы, предназначенные для проведения похорон в Бруквуде, накануне вечером, но в суматохе и волнении совершенно об этом не подумала.

— И что теперь? — спросила миссис Победоноссон.

— Теперь придется ехать вслед за гробами, — заявил Сильвестр Победоноссон. — Куда именно они направились?

— На склад возле станции Ватерлоо, на Вестминстерроуд, — ответил ему кузен.

— И чьи тела мне нужно искать?

— Мистера Траскот-Дивайна и мистера Мэйхью, — ответила миссис Победоноссон. — Гроб из полированного вишневого дерева и дуба, соответственно.

— Или из того, что очень похоже на дуб, — пробормотал Джордж Победоноссон и повернулся к кузену. — Составить тебе компанию?

Сильвестр Победоноссон покачал головой.

— Оставайся здесь и осмотри все еще раз на тот случай, если мы что-то упустили, — резко ответил он. — Кроме того, мой кучер уже сидит на козлах, а в ландо места хватит только для меня одного. — Он толкнул стоящую рядом с ним девушку. — Сходи за моим пальто, и поживее.

Прислуга начала расходиться, перешептываясь и пытаясь понять, что же происходит, а бледная дрожащая Грейс вернулась в комнату для шитья. Что же ей теперь делать? Если она пустит все на самотек, то Сильвестр Победоноссон снова завладеет свидетельством и все вернется на круги своя.

Она не могла этого допустить. Нет, каким-то образом ей нужно закончить то, что она начала: она должна взять наемный экипаж и постараться добраться до склада первой.

Когда Сильвестр Победоноссон вышел на улицу, где его ожидали ландо и кучер, он не смог найти их, поскольку на город опустился густой туман, и, хотя лошадь и повозка находились от него в двух шагах, разглядеть их он не смог.

— Эге-гей! — закричал Сильвестр Победоноссон. — Где тебя черти носят?

— Я здесь, сэр! — откликнулся кучер и закашлялся, когда влажный и плотный воздух попал ему в горло.

— Да чтоб тебя! Ты что, переехал?

— Нет, сэр! — Кучер взмахнул кнутом. — Вот он я, сэр, сижу в ландо и ожидаю вас, в точности там, где вы приказали.

Сильвестр Победоноссон вытянул руки перед собой и стал напряженно вглядываться в окружающий его мрак. Туман опустился неравномерно: в одних местах он был плотнее, чем в других, и постоянно менял цвет: он казался то серым, то грязно-коричневым, затем и вовсе ядовито-зеленым. Время от времени сквозь него проникал луч солнца, окрашивая его в бледно-желтый цвет. Однако вне зависимости от оттенка туман превращал вышедших на улицу в слепцов, насыщал их одежду влагой, проникал за шиворот и замораживал плоть до костей.

— Еще час назад шел сильный дождь, а потом с реки поднялся туман. И такой густой! — сообщил возница.

— Болтай дальше, я найду тебя по голосу! — потребовал Сильвестр Победоноссон.

— Я здесь, сэр! Прямо перед вами! — несколько раз выкрикивал кучер, и наконец вытянутая рука коммерсанта коснулась бока ландо и он взгромоздился на сиденье рядом с кучером.

— Чертов туман! Чертов город!

— Куда желаете отправиться, сэр?

— На станцию Ватерлоо. И как можно скорее, — приказал Сильвестр Победоноссон.

— Насчет «скорее» не уверен, сэр, — огорченно протянул кучер. Он поправил шарф так, чтобы тот прикрывал нижнюю часть лица и превратился в защитную маску, позволяющую дышать. — И я не думаю, что поезда сегодня вообще ходят. В такую-то погоду!

— Я не собираюсь садиться на поезд, — прорычал его хозяин. Он глубоко вдохнул и закашлялся. — Хватит болтать. Просто доставь меня туда так быстро, как только сможешь.

— Не хотите ли нанять проводника? — спросил его возница, заметив нескольких мальчишек, которые размахивали факелами и шагали впереди повозок, освещая им таким образом путь.

— Найми хоть двух, — последовал ответ. — Главное — доставь меня на место.

— Есть, сэр! Огня! Огня! — завопил кучер в непроглядную тьму. Но ближайших к ним мальчишек уже наняли, и, лишь когда Сильвестр Победоноссон поклялся задушить его голыми руками, если они немедленно не тронутся с места, возница щелкнул кнутом.

Лошадь послушно пошла, но ее глаза видели во тьме ничуть не лучше, чем человеческие, и потому бедное животное тут же споткнулось о деревянный ящик, который кто-то бросил прямо посреди дороги. Лошадь устояла, но повредила правую переднюю ногу и сбилась с пути (так же, как и кучер), поэтому, немного поплутав и свернув не туда, окончательно заблудилась во мраке и забрела на скользкие мраморные ступени, ведущие к парадной двери в какое-то здание.

— Идиот! — заорал Сильвестр Победоноссон, когда колеса ландо застряли на нижней ступени. — Куда тебя несет?

— Я ничего не вижу, сэр! — оправдывался кучер. — В такой жуткий туман мне попадать еще не доводилось.

— Ну и что с того? Возвращайся на дорогу и вперед! Найди мальчишек с факелами. Заплати им двойную цену!

Запинаясь, ругаясь и выкрикивая распоряжения, Сильвестр Победоноссон начал медленно двигаться по направлению к зданию, широко известному служащим «Некрополис рэйлвей» под названием «Склад мертвецов».

* * *

После ухода Сильвестра Победоноссона Грейс выждала целых десять минут, после чего тоже покинула комнату. Отчасти такая задержка была вызвана тем, что девушка не могла найти в себе силы оставить относительную безопасность похоронного бюро, а отчасти — тем, что она боялась оказаться в непосредственной близости от человека, погубившего ее. Ей почему-то казалось, что источаемое им зло все еще может навредить ей.

Однако мысли о Лили, о ее судьбе наконец заставили Грейс действовать. Посмотрев в окно и увидев, что улицу заволокло густым туманом, она отыскала отрез белой кисеи, намереваясь обвязать его вокруг рта и носа и таким образом отфильтровать поступающий в легкие воздух: девушка помнила слова матери о том, что густой лондонский туман очень вреден. Однако, когда проблема с кисеей была решена, возникла следующая: как выйти из бюро незамеченной. Следует ли ей придумать подходящий предлог: сообщить Победоноссонам, что она заболела, притвориться, будто собралась в больницу, или изобрести иную благовидную причину? Но что, если они не отпустят ее?

Грейс нахмурилась и попыталась обрести твердость духа. С какой стати она должна беспокоиться об этом семействе? Если ей удастся заполучить свидетельство, то, вполне вероятно, ни одного из них она вообще больше не увидит — по крайней мере, не в качестве наемного работника. Однако если у нее ничего не выйдет и они все-таки приберут к рукам ее наследство, то как она сможет и дальше на них работать, зная все то, что они сделали? Сумеет ли она и дальше вести себя как ни в чем не бывало просто ради того, чтобы иметь крышу над головой?