— Они нашли наш след, — проревел Киан. Его темное квадратное лицо избороздили морщины, когда он тяжело опустился на землю рядом с Квентином и отер пот со лба. — Они приближаются.

Он избегал смотреть на Квентина. Никто не смотрел ему в лицо в эти дни. Никто не хотел видеть то, что затаилось в его глазах. Это продолжалось с тех пор, как они нашли его в развалинах Погребенного Замка, с тех пор, как они узнали, что стало с Ардом Патринелем.

Квентин понимал это. Он тоже чувствовал себя не в своей тарелке.

Горец протянул эльфу–охотнику хлеб и сыр и опустил глаза. Они сидели на неровном склоне, изобиловавшем хвойными деревьями и иззубренными скалами. Сюда их привели сорок восемь часов бегства, безумных часов, отданных неистовым попыткам избавиться от преследователей. Ничто не помогло, их снова выследили и настигали.

С самого начала, когда Квентин, Панакс, Киан, Обат и дюжина ринджи остались, чтобы прикрыть отход племени, все пошло плохо. Все они обладали колоссальным опытом охоты и выслеживания дичи, и каждый из них знал добрую дюжину трюков, способных замедлить продвижение или остановить преследователей. Они испробовали их все, начав с простых уловок: создания десятков ложных следов. Чтобы распутать их, охотничьей собаке понадобились бы часы. Но те твари, которых реты использовали, преследуя их, значительно превосходили собак. Они отличали настоящие следы от ложных со сверхъестественной быстротой и буквально наступали на пятки группе Квентина. Затем ринджи применили экстракты растений, чтобы создать сильные запахи, призванные сбить с толку ищеек. Из этого также ничего не вышло. Киан и Панакс повели группу по ручьям и даже по реке, чтобы скрыть следы в воде, но эти твари вновь обнаружили их.

В отчаянии Обат заманил их в узкую лощину и поджег там лесок, сильный ветер раздул огонь прямо навстречу ретам. Этот пожар должен был не только заставить отступить преследователей, но и полностью уничтожить следы беглецов. Это позволило им выиграть несколько часов, но, в конце концов, реты и их ищейки вновь напали на след.

Попав в безвыходное положение, Квентин и его спутники устроили засаду, рассчитывая убить или вывести из строя выслеживавших их монстров. Засада явилась для ретов полной неожиданностью, несколько из них было убито стрелами из луков и духовых ружей, прежде чем остальные смогли найти укрытие. По монстрам–ищейкам также стреляли, но они стряхивали с себя стрелы, будто налипшую грязь, и бросались на своих противников с бешеной яростью. Их спустили с цепей, и свора беспощадных убийц помчалась вперед. Квентину много раз доводилось участвовать в охоте, но никогда он не видел ничего подобного. Твари, штук восемь, бросились сквозь невысокий кустарник и через скалы подобно обезумевшим фуриям. Эти безголосые чудовища смутно напоминали людей, превратившихся в нечто куда более ужасное и огромное, чем серые волки, которые водились в Черных Дубах к востоку от гор Ли.

Не имея другого выбора, Квентин и его товарищи дали отпор. В первые же мгновения пали трое ринджи, а монстры вымокли в их крови. Люди, эльфы, ринджи могли полечь там все до одного, если бы не меч Ли, который засветился подобно факелу, и магия хлынула с лезвия струей голубого огня. Именно в этот момент Квентин понял, что эти твари были созданы магией и, чтобы остановить их, тоже потребуется магия. Он убил двух чудовищ под аккомпанемент диких визгов и поотрубал им конечности. Остальные отступили, не потому, что приняли поражение или испугались, но, остерегаясь могущества меча, решили не продолжать атаку сразу.

Это позволило Квентину и его соратникам удрать оттуда, но использование меча отметило их и предупредило преследователей, что по крайней мере один из тех, за кем они охотились, обладает магией. Это еще больше укрепило их решимость продолжать преследование. В небе над ними появились воздушные корабли, и на землю были высажены свежие отряды мвеллретов и ищеек. Квентин не мог определить количество, но их было более чем достаточно, чтобы одолеть его в открытом бою. Реты не знали о том, кого же они преследуют, но было ясно, что они твердо намерены выяснить это.

Преследование продолжалось, ринджи все больше углублялись в горы Алётра Арк, поднимаясь по труднопроходимым склонам, следуя тропой, которая должна была привести их на обширные луга, лежавшие за горной грядой. Квентин задавался вопросом: что хорошего принесет им этот путь? Если их преследователи настроены столь решительно, то рано или поздно их настигнут, переберутся они через горы или нет. Если они действительно хотят спастись, следует найти кардинальное решение, и как можно скорее, потому что женщины и дети, которые составляли большую часть беглецов, уже уставали.

Квентин также ощущал усталость, не столько физическую, сколько эмоциональную. В сражении с ронком Арда Патринеля он утратил нечто — какую–то часть того огня, который направлял его раньше, какую–то часть души и воли. Он не ощущал себя больше цельной личностью. Сейчас, когда столь многие из их команды погибли, а остальных разбросало по свету, он будто утратил ориентиры. Он помогал ринджи потому, что они нуждались в этом, и потому, что он не знал, что еще ему делать. Это давало ему цель, но не пыл и воодушевление.

Он полагал, что Панакс и Киан чувствовали себя немногим лучше, хотя они были более привычны к действиям в одиночку. Квентин был еще слишком юн и не готов к таким потерям, которые выпали на его долю, эти утраты оказали на него сокрушительное воздействие. Временами он совершенно падал духом. Перед его глазами вновь возникала Тамис, истекающая кровью. Он видел голову Арда Патринеля, заключенную в металл и стекло, за мгновение до того, как она разлетелась вдребезги. Он видел Бека таким, каким запомнил его на плоскогорье, целую вечность назад.

Эти образы не давали ему покоя, он был измучен и чувствовал, что постепенно сдает. Он плакал, будучи не в силах удержаться, пытаясь скрыть свои слезы и слабость. Его бил озноб на ярком солнце, а мрачные видения преследовали его по ночам. Он просыпался с криком и вновь засыпал, измученный и опустошенный.

Но вместе с тем для всех остальных он являл собой единственную возможность остаться в живых и мучительно осознавал это. Без магии меча Ли они не могли противостоять магическим существам, преследовавшим их.

— Сколько у нас времени? — спросил он Киана через минуту.

Эльф пожал плечами:

— Ринджи попытаются замедлить их продвижение, но вряд ли им это удастся. Поэтому, может быть, час или немногим больше.

Квентин закрыл глаза. Им нужна помощь. Им нужно чудо. Ему не казалось, что он сможет сотворить его.

Киан покончил с хлебом и сыром, глотнул воды из бурдюка и встал. Он был забрызган грязью, его одежда была изорвана и вымазана кровью. Эльф являл собой отражение Квентина .

— Пора поднимать их и трогаться в путь, — сказал Киан.

Они отправились вверх по склону, туда, где поджидали ринджи. Используя жесты и немногие известные им слова на их языке, они заставили племя подняться и снова двинуться вперед. Ринджи были подавлены, не столько из–за своей усталости, сколько потому, что ни одна из попыток уйти от погони не увенчалась успехом, а время уходило. И, тем не менее, они продолжали идти без жалоб, и стар, и млад, и женщины, и дети, помогая друг другу, когда это требовалось. Народ, лишенный своего дома, в котором обитал веками, изгнанный силами, над которыми у него не было никакой власти. Они проявляли решимость, которую Квентин считал удивительной, и черпал в этом надежду.