У маленьких детей самое невыносимо-трогательное — пальчики на ручках и еще — пальчики на ножках. Бархатные цветочки — эти самые пальчики.

Глафира проснулась и, вздохнув, посмотрела на меня, чмокнув губками. И я поняла, раз уж младенцы вздыхают, то, что же делать нам???

Я оказалась в этом городе случайно, и если Дима знал, куда ехал, то я, оставшись без него и выйдя всего за месяц — второй раз из больницы с грудной девочкой на руках, чувствовала себя, как после бомбежки…

Но — нужно было жить и как-то помогать Диме. Я снова пошла в следственный отдел прокуратуры.

В этот раз она разговаривала со мной очень доброжелательно. Подробно расспрашивая, почему и как мы появились в городе. Те же вопросы, что и раньше. Чисто инстинктивно я рассказывала не обо всем.

— Значит, вы тоже сомневаетесь, что Дима убил! — напоследок спросила я.

— Сомневаюсь…— сказала Ольга Леонардовна.

В этот наш разговор ст. следователь Солодкина не показалась мне невыносимой, мы уже были знакомы и глядели друг на друга просто, как глядят женщины — одна на другую. Она смотрела на меня без жалости, но и без осуждения, в общем нормальным взглядом, такое сразу чувствуешь.

Я думала, она мне скажет:

— Я тебе помогу, Наташа…

Но она ничего такого не говорила, хотя это было ясно и без слов. Или мне просто было плохо тогда, и я видела все неправильно и не так?

ДРАГОЦЕННОСТИ

Про Хренкова В.В. кв. 55 у Автандила Георгиевича Сазанчука было записано в служебной тетради:

Эгоцентричен, гиперсексуален, психически нестабилен.

В то утро Мила открыла холодильник и обомлела — на полках рядом с колбасными жопками, аккуратно были сложены трусы и носки Вениамина, которые она попросила снять с веревки и положить в шкаф.

Ахая, Мила подошла к шифоньеру и, набрав в легкие побольше воздуха, — открыла дверцу. Среди чистых наволочек, прижавшись к махровому полотенцу, притулилась жирным боком кастрюля с борщом и три котлеты по-киевски, лежали на глаженных носовых платках.

— Опять влюбился! Венька мой!.. В кого на этот раз?!!

В эти мгновения Вениамин мерил украденные драгоценности Ниночки Ивановны, разложив их на бачке унитаза. Диадему он нацепил на шею, браслеты — на ноги и, подвывая, одел два кольца, а куда — не скажу…

Была суббота, на работу идти не надо…

ВОКЗАЛ НЕ МЕЧТЫ

Потеряв деньги и драгоценности, Альбина Яроцкая почувствовала себя такой несчастной, даже смерть Натана она перенесла легче.

И она поехала на вокзал за старое метро. Там издавна собирались вокзальные проститутки, нищие, карманники и прочий сброд. Ярославский вокзал.

Нет, нет, Альбина не становилась в ряд с продажными девушками, выставляя напоказ свои хрупкие прелести, нет-нет, и не пыталась втереться в доверие к двум потным, загорелым карманникам, которые с интересом обезьян разглядывали ее. Она также не укладывалась на асфальт рядышком с каким-нибудь тишайшей души бомжем, и не вытирала сопли с пропахших калом ничьих детей, которые разбирались в этой жизни почище, чем какая-нибудь тетя Маша из подмосковных Луховиц.

Просто побродив среди всего этого несчастного человеческого десанта, в котором, если порыться, вполне можно было обнаружить несколько золотых царской пробы, да-а… так вот, возвращалась в свой дом Альбина уже в стойком состоянии духа, выныривая из толпы запущенных вокзальных человеков.

Так хочется порой счастья.

Ни денег, ни алмазов со златом, ни того и ни другого, а просто уюта и тишины рядом с сердцем, чтобы, проснувшись, сперва улыбнуться, а потом уже начать дышать.

В ГОСТЯХ

— Витя, вы просто непрактичный человек?.. — Альбина вгляделась в румяное лицо Вити Иншакова, ст. лейтенанта милиции. — Или вы, Витя, изрядно глупы?

— Отчего же? — обиженно похлопал ресницами Витя.

— Зачем вы пошли работать в милицию? — стряхнула пепел с юбки Альбина.

— Преступников ловить, — удивленно объяснил Виктор. — И сажать их, сволочей, и сажать!

Альбина затянулась сигаретой, глаза ее сверкнули грустью и произнесла:

— Это диагноз… Ну, а где вы живете? Напомните.

— В общежитии, — гордо сказал ст. лейтенант Иншаков. — Нас пятеро парней в одном клоповнике.

— Ты все же очень глуп, — наутро сказала Альбина.

— Ага, — радостно согласился Витя. Ему теперь хотелось соглашаться с Альбиной во всем. А раньше не хотелось.

„Мужчина — подарок. Любой мужчина, если он любит тебя и начинает вить гнездышко не жалея сил — подарок…“ — внушала мама девочке Альбине, заплетая косы, давным-давно.

После замужеств и вдовства, побыв женой магната и оставшись при своих интересах, Альбина вдруг поняла, что ей хотела объяснить мама 20 лет назад.

— Я сумасшедшая?.. — попыталась остановить свои разлетевшиеся мысли Альбина, а они летали. Мысли о богатстве и деньгах-деньгах вдруг поднялись стайкой в небо и отлетели в сторону, хотя, нет, кое-какие не успели и остались где-то возле гипоталамуса, но их было не больше пяти.

Витя вошел в следственное отделение и спросил у следователя:

— Татиана… гм…

— Что?! — отвлеклась от двух папок с надписью „дела“ капитан Палкина.

— Если женщина говорит тебе — „миллион поцелуев!“, что это значит? — напрягся Иншаков.

— Мне? — возмутилась ст. следователь Татиана.

— Нет! — замахал руками Витя. — Мне!

— Ну-у, — протянула капитан Палкина. — Значит, она тебе дас…, то есть — любит… Мииллиооон??? Да столько не бывает…

Витя вздохнул, и глаза его затуманились…

— Где ты такую дуру нашел?.. — вслед ему крикнула Палкина, но ст. лейтенант Иншаков шел по коридору очень быстрым шагом и искал глазами выход на волю. Он все узнал, а значит сегодня, в следственном отделении делать ему было нечего. Не с руки.

У НИХ — ХЭППИ-ЭНД

Многие женщины грезят удачливым замужеством. Простое им ни к чему. Им кажется — вот, оно!

Найдешь-завоюешь принца, и всю жизнь будешь сверкать, как новогодняя елка, всю жизнь, а не только с первого по четырнадцатое, да.

„Дурочки! Какие вы все дурочки! — разглядывая в старом зеркале свое вытянутое лицо, Альбина вдруг решила завязать с этими выгодными замужествами навсегда. — На-до-е-ло!“

И была права, потому что тот запал, та энергия, которая просто током бьет от молоденьких девочек, стремящихся удачно выйти замуж, у 30– летней Альбины осталась где-то на дне старой французской туфли на золотой шпильке,

шпильке,

шпильке…

— Дорогой, Виктор Иванович, вы все ворчите, когда же это кончится? — засмеялась Альбина, открывая дверь участковому инспектору.