– Приезжай! Морис будет рад, – ответила Мирослава и спросила: – А где же тётя?

– В саду.

– С Музом? – пошутила Мирослава.

– Нет, по-моему, с книгой, – ответил он. – Только иди поищи её сама. Я сейчас, извини, очень занят.

– Ладно, не беспокойся, иди занимайся своими делами, тётю я и сама найду.

– Умничка, – похвалил её Игорь и удалился.

Мирослава посмотрела ему вслед, подумав при этом: «Дядя как всегда весь в делах».

Дел у Игоря и впрямь хватало. Он сам занимался всеми делами жены, плюс к этому дом тоже был на нём. Муж старался оградить Викторию от всех забот, лишь бы ничего не мешало ей творить и радоваться жизни. Хотя время от времени, несмотря на все старания мужа, Виктория Волгина впадала в минорное настроение. Ну, тут уж ничего не попишешь, у писателей тонкая нервная система, и не только внешние события касаются струн их души, заставляя душу, как лиру, петь разными голосами и передавать мельчайшие нюансы практически всех имеющихся в природе эмоций.

У самого же Игоря нервная система была крепкой и надёжной. Предпринимательская жилка не давала пойти на дно в самые трудные времена. Женившись на Виктории, он продал свой доходный бизнес, так как тот требовал его непрестанного внимания. Часть средств он удачно инвестировал, часть поместил в банк, а оставшееся вложил в небольшую, но устойчивую типографию. Именно она теперь занимала его мысли. Он решил немного расширить производство и разрабатывал пути развития. Его напарник полностью положился на интуицию и опыт молодого человека.

Едва увидев Коломейцева, будущий напарник, прошедший сквозь лихие девяностые, почуял, что перед ним порядочный человек, которому можно верить на слово, как верили друг другу в старину купцы первой гильдии.

Напарник был немолод, и ему всё тяжелее становилось ориентироваться в новшествах и подводных камнях всё время меняющегося рынка. К тому же у него не было наследников, и работал он, перейдя определённый рубеж, не столько ради прибыли, сколько ради удовольствия и престижа. В общем, молодой и старый предприниматели с первых минут знакомства почувствовали друг к другу симпатию.

Лёгкий ветерок донёс до носа Мирославы волнующий аромат черёмухи. В её голове что-то щёлкнуло, и она направилась в сторону аллеи, утопающей в кипенно-белом переплетении прямых и поникших ветвей. Кисти их были крупными и такими душистыми, что сладостный аромат стоял почти ощутимой стеной. Мирослава вспомнила о том, что там, где растёт черёмуха, воздух всегда чистый, потому что её листья и цветы выделяют фитонциды, уничтожающие микробов. От черёмухи прочь улетают мухи.

Морис во время цветения черёмухи часто ставит одну ветку в вазу в гостиной, но никогда в кабинете или в какой-либо из спален, так как при всей полезности и приятности сильное благоухание черёмухи может вызвать головную боль.

Тут она увидела Викторию, та сидела на скамейке под одной из черёмух, и, по-видимому, густой аромат никак не влиял на её голову.

– Тётя, я была уверена, что найду тебя возле черёмухи! – воскликнула Мирослава.

– Не мудрено, – ответила Виктория, приподнимаясь навстречу племяннице и целуя её в висок, – ты ведь с детства знаешь, что меня тянет к этому дереву.

– Вроде бы знаю, – улыбнулась племянница, вспомнив, что ещё на старой даче бабушки и дедушки Викторию во время цветения черёмухи находили именно возле этого дерева.

– А знаешь ли ты, – ласково проговорила тётка, – что одна из легенд рассказывает, что в те незапамятные времена, когда боги спускались на землю, чтобы помогать людям, каждый из них выбрал себе дерево, зимний бог – зимнее дерево, весенний – весеннее, летний – летнее, осенний – осеннее. И только одна юная богиня зимы нарушила это правило, потому что страстно влюбилась в бога лета. И выбрала она черёмуху, ведь её белоснежные цветы напоминают снег и зацветает черёмуха при похолодании.

Но вечной любви не получилось, и с тех пор лепестки черёмухи быстро облетают.

– Жаль, – проговорила Мирослава. Она уже заметила в руках тётки сборник элегий русских поэтов. – Тётя, ты чего такая грустная? – спросила она.

– Да вот сидела здесь и думала, – тихо проговорила Виктория.

– О чём?

– О том, что девятнадцатый век мне ближе двадцать первого.

– По-моему, ты преувеличиваешь.

– Ничуть. Меня воспитывали писатели и поэты девятнадцатого века, на их творчестве я выросла, их идеи я впитала.

– А как же двадцатый век? – спросила Мирослава.

– В двадцатом веке я жила, но через творчество авторов двадцатого века я как-то умудрилась перескочить.

– Не верю! Как же Ахматова, Багрицкий, Твардовский и другие…

– Ты назвала тех, кто составил исключение.

– Ладно, с двадцатым веком разобрались. А что тебя не устраивает в двадцать первом?

– Он ненастоящий.

– То есть?

– Еда в нём искусственная, жизнь виртуальная.

Мирослава рассмеялась:

– Предположим, мы с тобой питаемся настоящими продуктами.

– Мы с тобой да, и те, кто живёт в сельской местности. Но горожане едят неведомо что, и мне их очень жаль.

– И как же им помочь?

– Они могут помочь себе сами, если перестанут ходить в супермаркеты и будут покупать продукты у фермеров на рынках и ярмарках.

– Разумно, – согласилась Мирослава, – только далеко не всем это по карману.

– Тогда нужно уехать в село.

– Опять же, не для всех это приемлемо.

Виктория вздохнула.

– С жизнью в виртуальном мире, тётя, я тоже не совсем согласна с тобой. Не все сидят в Сети. Многие теперь встречаются с друзьями, выезжают на природу, трудятся на своих дачах, занимаются спортом, путешествуют.

– Ах, Слава, – воскликнула тётя, – если бы я могла примерить твои розовые очки!

– Они не розовые, – рассмеялась племянница.

– А какие же?

– Скорее зелёно-голубые.

– Ты хочешь сказать, что твои очки цвета моря?

– Море в нём, конечно, тоже присутствует, но больше это всё-таки цвет неба, лесов, лугов, в общем, природы.

– Милая моя Славочка, как же с тобой уютно и спокойно. – Виктория обняла племянницу и прижалась к её плечу щекой.

– Тётя, у тебя есть молодой муж, который надёжно укрывает тебя от всего того, что тебе не нравится в окружающем мире.

– Молодой муж, – повторила Виктория. А потом спросила: – Ты считаешь меня старой?

– Нет, конечно! – искренне ответила Мирослава. – Просто Игоря, по-моему, не волнует и не пугает то, что окрашивает твоё настроение и мироощущение в минорные оттенки.

– Пожалуй, ты права, – согласилась тётка, – Игорь чувствует себя как рыба в воде в любом мире. – И тут же сказала: – Слава, выходи замуж за Мориса.