Поначалу Уилл спорил с подругой и пытался отговаривать:

– Тебе нельзя возвращаться к родным.

– Мой отец – один из ближайших доверенных лиц Саймона, – возразила Вайолет, теперь зная всю уродливую правду, таившуюся за этим фактом. – Если я вернусь домой, то сумею найти Маркуса. Например, можно пробраться в контору отца и просмотреть его записи… – девушка понизила голос до шёпота – даже говорить о родных в стенах Чертога было непросто, и она нервничала. Вдруг Хранители ворвутся, схватят её с криками: «Лев!»? Если однажды они узнают, кто она… – Или…

– Твой отец хочет принести тебя в жертву, – спорил Уилл. – Ты не забыла? Для того, чтобы Том вошёл в полную силу, ему нужно убить Льва.

– Я разберусь со своей семьёй, – ответила Вайолет.

«Да неужели»? – скептически возразил внутренний голос, но девушка подавила сомнения. Раз уж ей представился шанс помочь Хранителям, она им воспользуется. – Лев не обязан сражаться на стороне тьмы, – думала она. – И я докажу это».

Покидать Чертог было опасно по ряду причин. Ребятам нужно будет не просто ускользнуть от внимания Хранителей, но и оторваться от преследования людей Саймона за пределами стен. Вайолет знала, что никогда не забудет бледных Оставшихся с их странными фрагментами доспехов, которые заставляли увядать листья одним касанием. Сама мысль о том, что Саймон мог создать что-то намного хуже – непобедимую тень – внушала ужас.

– Это тебе не стоит покидать Чертог, – сказала она Уиллу. – Ведь разыскивают именно потомка Госпожи.

Вайолет вспомнила трёх псов с герба Саймона, которые теперь наводили на мысли о стае чёрных гончих, преследовавших Уилла по болотам. Саймон отчаянно хотел заполучить его и не остановится ни перед чем.

– Если Маркус сообщит, как создать тень, – возразил юноша, – то моё местонахождение будет уже неважно. Ты точно не можешь просто рассказать обо всём Хранителям?

Рассказать им? Рассказать Джастису? Вайолет представила эту картину. «Знаете, я – Лев, а Том – мой брат. Да, тот самый юноша, который убил всех ваших друзей…» Сердце болезненно сжалось.

– Нет, я не могу. Ты же понимаешь, как они поступят со Львом. В лучшем случае запрут. И мы потерям последний шанс узнать, что Саймон сделал с Маркусом.

Уилл и Вайолет быстро переоделись в украденное белое облачение, оседлали коней и направились к вратам, стараясь держаться, как Хранители. Именно поэтому было решено покинуть Чертог на закате – сумерки скрадывали детали, и притворных рыцарей сложнее было бы узнать в лицо. Дозорные охраняли вход, но не допрашивали тех, кто покидал цитадель. И всё же, несмотря на все предосторожности, когда ребята подъехали к вратам, Вайолет чувствовала, как колотится сердце. В сознании мелькала сотня мыслей, что могло пойти не так. Правильно ли она оделась? Похожа ли на Хранительницу по росту и комплекции? Будет ли к ним приглядываться Леда? И главное – сумеют ли дозорные лишь по этим деталям узнать, кем девушка являлась на самом деле?

«Лев, Лев, Лев…»

Леда стояла на страже высоко на стене и подняла руку, отсалютовав им. Уилл скопировал жест. Вайолет выпрямилась в седле, стараясь держаться так же безупречно, как Киприан, как идеальная Хранительница: плечи назад, голова гордо вскинута.

К её изумлению, фальшивым рыцарям позволили беспрепятственно выехать наружу – миг, и вот они уже оказались в болотах, вдыхая свежий прохладный воздух и взирая на мир за стенами.

* * *

Не наблюдалось ни следа людей Саймона – лишь плеск воды, жужжание насекомых, крики птиц и тающий приглушённый свет сумерек. Когда Вайолет обернулась, бросив взгляд на цитадель, то снова увидела лишь полуразрушенную арку посреди болот – одинокий силуэт на фоне темнеющего неба. Чертог исчез, словно был не более, чем просто видением. Если бы не одеяния и не белые лошади, то Вайолет подумала бы, что всё это ей и правда лишь померещилось.

Пути назад не было.

Чтобы не выглядеть на улицах Лондона как древние рыцари, приятели остановились у реки переодеться. Вайолет думала, что почувствует себя прежней в старой одежде, и сама удивилась, какими грубыми и неудобными оказались штаны и рубаха Тома после лёгкой ткани туники. Девушка морщилась и оправляла на себе наряд, тот был ей теперь не по размеру.

Потом пришлось натереть грязью белых коней. Изящные скакуны фыркали и выглядели оскорблёнными таким обращением, но по крайней мере теперь были больше похожи на обычных лошадей, а не на два сияющих столпа света.

Пересекая Ли по мосту выше по течению, Вайолет пыталась заставить себя предвкушать возвращение в Лондон. Она нервничала, но ведь оставалось же что-то такое, по чему можно скучать? Вкус горячих каштанов в бумажном свёртке или запечённая в масле картофелина, согревающая руки. Смех толпы, собравшейся поглазеть на выступление бродячих артистов на углу. Великолепные экипажи и гости из высшего света, подъезжавшие к театру.

А потом на горизонте появился город, и это зрелище потрясло девушку. Лондон напоминал уродливый шрам на земле, и чем ближе подъезжали Уилл с Вайолет, тем уродливее тот казался.

Сельская местность сменилась грязными убогими домами и улочками, переполненными людьми. Казалось, сюда втиснулось всё, что только можно: телеги с ослами, еле ползущие дилижансы, мальчишки, воры и бездельники всех мастей. После умиротворения, царившего в Чертоге, воспринимать всё это, прежде такое привычное, было почти болезненно.

Когда всадники спешились, Вайолет увязла в мерзкой хлюпающей грязи и закашлялась. Над домами висел густой чёрный смог, смешиваясь с дымом из печных труб, вонью немытых тел и сточных вод из реки. Девушка поймала себя на желании закрыть нос рукавом, чтобы только заглушить ужасные запахи и подавить подкатившую к горлу тошноту. Неужели здесь всегда так воняло? И весь этот шум, гам и крики людей, слившиеся в единую какофонию. Вайолет то и дело толкали, теснили с дороги и даже врезались – будто она никак не могла поймать общий ритм, влиться в толпу, а вместо этого попадала не в такт.

Они вернулись в гостиницу «Белый Олень», справедливо рассудив, что раз уж Джастис привёл их сюда, место было безопасным. Уилл сможет остаться здесь и дождаться Вайолет, пока та будет искать Маркуса. Мальчишка в конюшне принял лошадей с бо́льшим почтением, чем можно было предположить. Однако вскоре девушка поняла – и она сама, и Уилл теперь выглядели иначе, чем раньше. От Хранителей всегда исходило ощущение чего-то… потустороннего, и это качество передалось и их гостям. Прямой, уверенный, приятель сейчас держался так, словно вся убогость Лондона никоим образом его не касалась. А отражение в окне гостиницы, замеченное краем глаза, подсказывало, что и Вайолет похожа на Уилла – она выглядела благородно, как рыцарь, даже в простой лондонской одежде.

Какая-то женщина вылила в окно ведро помоев, заставив девушку быстро отскочить в сторону – быстро, как Хранитель. Она вздрогнула, не сразу поняв, что сделала. А ведь эти инстинкты могли выдать её. Увидят ли родные изменения, когда посмотрят на Вайолет? Узнают ли её? Она успешно скрывала свою сущность Льва от Хранителей, но сумеет ли скрыть сущность Хранителя от собственной семьи?