Ускорив шаг, они оказались, наконец, у цели. В глубине ниши действительно обнаружилась низкая – куда меньше человеческого роста – окованная железом старинная дверца.

– Что, если она закрыта изнутри? – выказала первое опасение Мария Ипполитовна.

– Узнать об этом мы можем лишь одним путем, – ответила ей Вера и смело надавила на изогнутую ручку. Дверь, до того казавшаяся плотно запертой, бесшумно поддалась нажиму, открывая темный проход. Пахнуло влажным и тяжелым подвальным духом. Мари, ахнув, поморщилась.

– Какой ужас! Верно, это вход в подземные коммуникации, о которых я слыхала столько страшного! Газеты каждый день пишут – в Неву из коллектора выбросило неопознанное тело! – воскликнула Мари.

– Сильна ты, матушка, страху нагонять, – осадила её Вера Ивановна. Оленька только вздохнула: что поделаешь, сама напросилась! Теперь нельзя даже виду подать, иначе самое интересное – тайна – пройдет мимо, ведь тётушке ничего не стоит отослать её домой. Милый ребенок, она даже не задумывалась о том, что тайна может быть по-взрослому скучной, а то и вовсе неприглядной, недоброй…

…Запалив «летучие мыши», женщины стали друг за дружкой пробираться сквозь дверцу. Возглавляла процессию Вера Ивановна, следом, закрывая нос кружевным платком, двигалась Мария Ипполитовна, за ней легкой тенью поспевала Оленька. В тусклом свете фонарей виднелись ступени, ведущие вниз. Вся канализация с ее малоприятным нутром простиралась под городом на десятки километров, и мало кто знал полный план её туннелей.

Тут Мария Ипполитовна, чья способность к рассуждениям сильно сковывалась страхом, наконец, спохватилась:

– Оленька, девочка моя, молю тебя – вернись назад, пока еще не поздно! Мы с Верой Ивановной – женщины взрослые, авось, как-нибудь обойдется, а тебе незачем здесь быть. Не надо геройства, я с самого начала противилась твоему участию в предприятии, а теперь и вовсе нехорошо выходит…

– Тетушка, позвольте остаться – вдруг и я на что-нибудь сгожусь, – с жаром возразила девушка.

– Пусть уж идет, – вздохнув, решила исход спора Вера Ивановна.

Ступени вскоре кончились, и женщины оказались в проходе, ведущем направо. Путь предстоял нелёгкий – идти приходилось по нескольким толстым заржавелым трубам, образовывавшим нечто вроде дороги.

Под трубами журчит вода, и о том, глубока ли она, остаётся только догадываться, не говоря уже о возможном происхождении и составе. Больше всего неприятностей, конечно же, доставляет запах – кажется, он пропитал волосы, одежду. Не спасают ни надушенные платки, ни нюхательная соль, запасённая Верой Ивановной – зловоние усиливается, стремясь победить и выжить отсюда непрошенных гостей. Вдобавок к запаху, звуки тоже окружают и наступают со всех сторон: где-то неподалеку слышно как падают капли, то и дело на границе слуха возникают неясные шорохи и постукивания, но стоит только попытаться определить природу этих звуков, как они немедленно пропадают.

Проход неширок, и женщины, осторожно переставляя ноги, при движении придерживаются за стены. Весьма кстати оказался фонарик Ольги – он исправно даёт яркий узкий луч, помогающий освещать особо опасные участки и ориентироваться в движении.

К слову сказать, опасных участков встречалось немало. Оступившись на скользкой трубе, Мари оказалась по щиколотки в воде. Высокие голландские боты защитили от проникновения влаги, но сами безнадежно испортились, таким образом, пожертвовав собой ради хозяйки.

Вера Ивановна оглянулась на вскрик родственницы, но даже не остановилась, а лишь пошутила: дескать, это первое боевое крещение. Пришлось Марии Ипполитовне смириться и идти дальше.

Преодолев, таким образом, какое-то расстояние спутницы услышали омерзительный писк и, практически одновременно, в воду с трубы смачно шлепнулось толстое крысиное тельце, подняв фонтанчик брызг.

Едва подавив крик, Мари замерла. Ещё миг – и нахлынет паника…

– Ну, ещё бы! – рассмеялась рядом мадам сочинительница. – Разве можно обойтись без такой колоритной детали: мрачное таинственное подземелье, три напуганных женских существа… Да даже если бы тут не оказалось крыс, воображение само бы их дорисовало…

– Не вижу почвы для веселья, – переведя дух, объявила Мари.

– Для веселья – нет, зато какая великолепная почва для будущего сюжета! – воодушевлённо воскликнула Вера Ивановна. – Ах, душечка, я так тебе благодарна! Какое замечательное приключение! Знаешь, мой литературный наставник, граф Рочестер, в последнее время часто пенял мне на постность текстов, я же ничего не могла с этим поделать – ярких впечатлений не доставало, ведь в нашей повседневности таковых взять негде. Но теперь – другое дело, я просто впитываю в себя впечатления, а по окончании нашего замечательного приключения, чувствую, бумага просто задымится под моим жарким пером…

– Вот именно – по окончании! – перебила Мари, весьма удивлённая стойкостью духа тщедушной и болезненной мадам. – Я же серьёзно опасаюсь, что отвратительный мохнатый насельник этих мест, а также его собратья – не худшая из угроз, поджидающих нас впереди.

– Так обнажим же оружие и, марш – навстречу опасности! – задорно провозгласила Вера Крыжановская, и тут же выполнила собственную команду.

Мари и Оленька переглянулись, последняя при этом покачала головой, как бы выражая сомнение в том факте, что возраст их спутницы действительно перевалил за полвека.

Тоннель закончился развилкой. Искательницы приключений остановились, решая, куда дальше направить стопы, когда вдруг Мари заметила, как впереди, из-за левого поворота, забрезжил едва видимый глазу колеблющийся свет.

– Тушите фонари, быстрее! – негромко приказала она остальным. – Смотрите, впереди кто-то есть!

Ошибки возникнуть не могло – из левого прохода действительно изливался неровный свет.

«Такие отблески может давать свеча на бочке, вокруг которой склонились жуткие разбойничьи рожи, замыслившие холодящее кровь преступление. А здесь их постоянное место сбора, – внутренне сжавшись от ужаса, Мари окаменела, тогда как мозг продолжал услужливо рисовать картины одна ярче другой. – Либо это логово чудовищной банды душителей, точно таких же, как те, чьё дело расследовал Серж много лет назад в Вильно! Неужели мы сами, добровольно, идем сейчас в их обагренные кровью лапы?! Что, если душегубы тоже заприметили свет наших фонарей, и сейчас выскочат из-за угла?! О, зачем я так легкомысленна! Что сделалось с той благоразумной Мари, которою я слыла до сегодняшнего утра? А ведь ещё осуждала господина Циммера за беспечность! Да его поездка на каток – невинная шалость, в сравнении с моими собственными деяниями. Зачем не остановила я выжившую из ума Верочку…»

– Мне боязно! – одними губами шепнула рядом Оленька. Протянув руку, Мари нащупала руку девушки и сжала ее.

В темноте слышится лишь лёгкое дыхание и частое биение сердец трёх женщин. Но вот к этим звукам добавляются новые – мужские голоса. О чём говорят – неизвестно, ибо голоса (о счастье!) не приближаются, а наоборот, удаляются. Верно, так и есть, ведь и свет меркнет тоже.