— И? — спрашивает он зло, прожигая полным ярости взглядом. А я, как назло, не могу выдавить и слова, горло словно сдавила невидимая рука. — Мила… — с нажимом произнёс моё имя, и это мне помогло сбросить неожиданно нахлынувшее оцепенение.

— Мне нужно поговорить с вами… — еле выдавила.

— Ты ещё не наговорилась? — со злой усмешкой спрашивает.

— Я… — начала, и тут же голос мой предательски дрогнул. Но я собралась и продолжила: — Это очень важно.

— Ну… раз важно… — усмехнулся он. И, скрестив руки на груди, продолжил: — Говори.

— А… можно не здесь?

От тяжко вздохнул и, взяв меня за руку, повёл в свой кабинет. Я вначале хотела напомнить, что как бы туда мне вход запрещён, но передумала. Раз решил там поговорить, значит, сегодня можно. Когда мы пришли, он всё так же молча подвёл меня к креслу, а сам направился к столу. Подойдя к нему, развернулся ко мне и, присев на столешницу, вновь скрестив руки на груди, принялся сканировать взглядом.

— Ну?

От его пристального взгляда было не по себе. Не знаю как, но мне удалось сказать то, что я собиралась изначально:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я была не права, извините.

После моих слов у Лютова от удивления приподнялась бровь.

— Я не ослышался? — вкрадчиво интересуется он.

— Можете быть спокойны, со слухом у вас всё в порядке.

— Ага… Извиняешься, значит. — Слегка склонив голову, прошёлся по моему телу с ног до головы уже заинтересованным взглядом. И всё так же вкрадчиво интересуется: — А не подскажешь, собственно, за что ты, радость моя, извиняешься? За вчерашнюю выходку или за то, что произошло сейчас на кухне?

Как же я хотела возмутиться насчёт кухни! Ведь тут он был не прав. Но, рассудив, что этим я себе — а главное, сестре — только наврежу, не рискнула усугублять положение.

— Я не буду больше вас отталкивать, — решила так уйти от каверзного вопроса.

— Даже так… — цокнул он языком, продолжая сканировать меня взглядом. Я же ждала, когда он насладится моментом, и мы сможем уже нормально поговорить. — А... докажи, — неожиданно он выдал.

Я вздрогнула.

— В смысле… доказать?

— В прямом, ангелочек… В прямом.

— А… конкретнее? — пытаюсь уточнить, чего он хочет. Не на интим же намекает?

— Ангелок, как же с тобой трудно… — покачал он головой и буквально в два шага оказался возле меня. — Иди сюда… — произнёс, подхватывая меня на руки.

— Эй, вы что творите?! — взвилась я от неожиданности.

— Что и требовалось доказать — ты опять пошла на попятную… — произносит разочарованно и возвращает меня на место.

И пока я соображала, что Лютову ответить, он отошёл к окну. Засунув руки в карманы, смотрел на улицу. В кабинете воцарилась гнетущая тишина, наконец я не выдержала.

— Я не иду на попятную, просто…

— Да ни х*я с тобой не просто! — взрывается он и резко разворачивается ко мне. Со мной непросто? А с ним, можно подумать, просто! Не успела я возмутиться, как услышала его холодное: — Уходи.

— Пока не поговорим, я никуда не уйду.

— Если сейчас не уйдёшь — вы*бу! — рявкнул он.

— Да не вопрос! Но только после того, как поговорим! — выпалила я в сердцах, а когда поняла, что сказала, стало дурно.

Посмотрела на пижона — тот тоже в замешательстве. Вот это я отожгла! Первый в себя пришёл Лютов. Окинув меня строгим взглядом, он вновь направился к своему столу.

— Хорошо, говори, — присаживаясь на крышку стола, произнёс холодно. — Но потом, ангел мой, ты полностью в моём распоряжении, и никаких больше взбрыкиваний.

— В… смысле? — спрашиваю дрогнувшим голосом. Уж очень мне не понравилось его «полностью в моём распоряжении».

— А что тут непонятного, Мила? — изогнул он иронично бровь. — Е*бать тебя буду. Вот тут, — он постучал столешнице, а меня передёрнуло от его мата, — на этом столе. Ну… так как? Ты и дальше будешь настаивать на разговоре или, поджав хвост, сбежишь?

Да блин! Ему что, мало было сегодня ночью?!

— Ты вы же были у любовницы, она вас что, не удовлетворила?

После моего вопроса Лютов посмотрел на меня, как на умалишённую, и рассмеялся в голос. Отсмеявшись, он начал говорить, причём от весёлости не осталось и следа:

— Мила, когда ты начнёшь слышать то, что я говорю? Нет у меня любовниц, зато есть жена, которую я хочу. И вообще, кто тебе сказал, что я ударился в загул? Регина?

— Нет, этого она не говорила. Я сама так решила.

— Решила она… — покачал он головой. — А позвонить и спросить, где я, тяжело было?

— А вам предупредить меня, что ночевать дома не будете? — парировала. — Скажите, это, по-вашему, нормально, когда я всё узнаю от постороннего человека?

— Насчёт того, что не предупредил, согласен, был неправ, больше такого не повторится. И я не был у любовницы, моё отсутствие связано с рабочими моментами. Так ты об этом хотела поговорить?

— Нет.

— Хорошо, продолжай.

 Тяжко вздохнув, я перешла к важному:

— Я хотела поговорить насчёт договора…

Лютов встал и, вновь отойдя к окну, сухо произнёс:

— Продолжай…

С одной стороны, не очень приятно разговаривать с человеком, который к тебе стоит спиной, с другой, так будет легче: от его сканирующего взгляда мне всегда становится не по себе.

— Когда мы его подписывали, разговор был только о зачатии. Я согласилась на ваши условия, думала, что близость у нас будет… — Замолчала, не зная, как правильно ему объяснить, что не хочу никаких ласк с его стороны.

— Можешь не продолжать, я тебя понял, — смотря в окно, произнёс он сухо. — А также я знаю, чего бы боишься... — Тишина, от которой становится не по себе. — Но твоё сопротивление лишь ненадолго отсрочит неизбежное. — Он резко разворачивается ко мне и пронизывает горящим взглядом. — После нашей свадьбы мы внесём изменения в договор: я уберу пункт второй…

От его слов сердце пропускает удар.