Я сидел на земле болван – болваном и держал голову моей подруги на коленках, а сам от страху чуть не падал в обморок. Я весь похолодел от ужаса! Я ждал выстрела в спину и не знал, с какой стороны он должен прозвучать!? Это ужасное чувство! Ужасное! Когда холодеет все внутри от животного страха, который нельзя остановить! Я все-таки трус. Я это понял в ту же минуту и очень откровенно! Я трус! Я чуть не напустил в штаны! И что теперь с этим делать? Рядом, прямо на земле сидела Жанна. Вид у нее повторял мой! Она тоже не поняла, что произошло и что теперь делать?

Натэлка вдруг выгнулась, громко вздохнула и попыталась открыть глаза. Слава Богу!

– Натэлка! Это я! Слава! Слышишь? Открой глаза! Дыши! Дыши! Я тут! Я рядом. Дыши! Ты можешь открыть глаза? Генерал велел привести тебя в чувство, пока врачи не приехали. Открой глаза! Подруга! Открой!

Натэлка повела глазами под веками туда-сюда и постаралась их приоткрыть. У нее получилось. Она посмотрела на меня, на Жанну мутным взглядом, потому что наверняка не понимала, что только что произошло.

– Что случилось? – спросила она слабым голосом, чуть ворочая языком. – У меня в груди больно….

– Тебя только что ранили. В грудь. Но это не серьезно. Сейчас «скорая» приедет и все будет хорошо. Ты, пожалуйста, не теряй сознания. Давай говорить со мной. Ты должна дождаться врачей. Поняла? Говори со мной.

– Мне больно. Я не могу говорить. – прошептала Натэлка и опять стала терять сознание, но тут из народа, который стал подниматься с земли, подошел молодой мужчина и сообщил нам:

– Так. Я врач. Давайте я ею займусь, а вы заканчивайте похороны. Нехорошо так все бросить. Давайте я ее у вас приму.

Он присел около меня и забрал Натэлкину голову на свои колени, а я поднялся и стал смотреть по сторонам. Я не знал, что мне делать? Но тут проснулась Жанна и осмысленными глазами посмотрела на меня.

– Я сейчас все буду доделывать. – сказала она и пошла искать разбежавшихся похоронных мужиков.

Народ, оглядываясь, подтягивался к краю могилы. Потом пришли три работника кладбища и приступили к своим обязанностям закапывания моей Люськи землей….

А потом земля гулко била о крышку гроба, отдаваясь в моем сердце, пока не появился бугорок и рабочие не водрузили на него крест, на него венки с искусственными цветами, потом букеты с живыми цветами, потом приезжала машина «Скорой помощи» и санитары грузили Натэлку в машину. Она так и не пришла в себя.

Я не мог ехать с ней, у меня был впереди «прощальный стол для соседей», так принято у нас в Крыму. И только потом мы с Мариной смогли навестить мою подругу. Один я не смог бы. Меня трясло и колотило на нервной почве, и я все время хотел куда-нибудь упасть, за какой-нибудь шкаф.

Но…, в больнице нас вдруг к ней не пустили, потому что ее оперировали, а нам с Мариной нужно было ждать. Только к вечеру нас обрадовали удачно завершившейся операцией, и я смог уехать к Мише, просто лечь на кровать, вытянуть ноги и отключиться. Или хотя бы просто попытаться отключиться.

Тяжелый день не хотел уходить из моего организма никак! В голове крутилась всякая муть и воспоминания. Я всегда знал, что нельзя давать волю чувствам. Никогда! Но тогда на меня напали женские рыдания вслух и взахлеб, я даже испугался! Не хватало еще заламывать руки и кусать по-женски губы, поэтому пытался сдерживаться, но все равно я три часа рыдал у Мишки на плече! Я помню, чем это закончилось! Мы до утра «утешали» друг друга!

А ведь я долго держался и не подпускал к себе Мишку все это время с моего приезда и даже мыслей «об этом» не допускал! Но вот…, пакостник я, все-таки…, Люська в холодной земле…. А я….

Бугай сидел напротив генерала и молчал, как немой, а мы с Мариной сидели за затемненным снаружи стеклом и слушали допрос. На этом настояла Марина, а я не смог отказаться из-за нестерпимого любопытства. Бугай не знал о нашем присутствии и говорил откровенно, что думал. Точнее он, пока, ничего не говорил, но мы надеялись, что заговорит.

– Я не понимаю, зачем вы так упорствуете. Мы ведь не ваши звери и пытать вас так, как вы пытали беззащитную женщину, чтобы глаз вытек, не будем. Мы надеемся, что вы сами нам сообщите, где все ваши подельники? Они еще в Ялте или уже отбыли и куда. Вам-то какое до них дело? Вы все равно уже сели за покушение на убийство. Сели. Сейчас по этапу вас в Москву отправим, а там будем очень серьезно разбираться. Например, кто принимал участие в пытках? А вообще! Вы за чьи интересы готовы так на долго сесть в тюрьму? Как минимум десять лет вашей молодой, активной жизни! Это ведь не ваши дела и не ваши интересы! Так? – убеждал его Василий Степанович.

– Ну, так. – наконец-то пробубнел бугай себе под нос.

– Вы и так уже имеете срок, не будем его увеличивать сокрытием преступников. Я же не спрашиваю, по какому адресу они все спрятались. Я спрашиваю, они еще в Ялте или уже уехали и куда? В Москву или за границу?

– Эдуард Яковлевич из Москвы завтра вылетают за границу, но куда конкретно я не знаю, остальные наши кто куда. Я собирался к тетке в Самару. А еще кто куда поедет, я не знаю. Нас всех распустили. Мы получили хороший расчет и теперь свободны. – решился он на откровения.

– А вы напоследок еще и убийство решили на себя повесить? А вы не подумали, что убиваете человека? – напирал генерал.

– А какой он человек? Он же Славик! – удивился бугай.

– Ничего себе! – возмутился я! – Он с ума сошел? Я, оказывается, не человек! А тогда кто я? Просто гомик и всё!

– Мне нужно попросить генерала спросить про меня. – сказала Марина. – Тоже наверняка кое-что новое услышу.

– А здесь есть микрофон, который у генерала в ухе. Попроси его. – подсказал я.

Марина высказала просьбу в микрофон, и Василий Степанович прижал микрофон к уху, а потом кивнул.

– А что вы скажете про жену вашего шефа? – спросил генерал.

– А что про нее говорить. Избалованная бабенка, которая с кем угодно может себе позволить. Даже со Славиком этим! Денег много, поэтому совести нету. – бугай пожал плечами.

– Поздравляю тебя. Ты теперь мой официальный любовник. И это он внушил всем своим солдатам. – Марина покачала головой. – Поэтому они на все способны! И «замочить» нас могут просто так!

– Если в городе остались парочку таких бугаев, нам есть чего бояться! – констатировал я.

Генерал как будто услыхал наши разговоры и спросил:

– Нас сейчас интересует, как много человек из окружения Эдуарда Яковлевича остались в городе, и с какими заданиями? – генерал в упор смотрел в глаза бугая.

– Я не знаю. Из тех, кого я знаю, все уже уехали. Кто – куда. Я оставался один именно для того, чтобы убить Славу. И я бы его убил, но он наклонился, поэтому я попал в женщину. Я видел это в оптический прицел ружья. Так что я его не убил.