Последующие полчаса Степан пыхтел, пытаясь сочинить рапорт. Он старался имитировать военно-полевой стиль, однако знаком с ним был только по фильмам и книгам. Поэтому получалось скорее литературное произведение, чем документ, – так ему казалось.

Борис не обманул – отъезду Степана никто не препятствовал. Диспетчер, нервный и резкий дядька с усами торчком, уделил ему ровно двадцать секунд:

– Ночью эшелон придет, утром – отправляется. Садись, уедешь.

– А билет… – растерялся Степан.

Диспетчер высунулся из своей будки чуть ли не по пояс и крикнул, испепеляя Степана взглядом:

– Может, тебе еще проездной и чай с бельем? На кой хер тебе билет? Эшелон назад пустой пойдет!

Близился вечер. Побродив по территории, Степан вышел к солдатской столовой – неогороженному участку, где стояли чурбачки-«стулья» и вяло дымилась полевая кухня.

Предъявив талончик, он получил тарелку соленой каши с мясом и кружку жидковатого чая. Своей ложки у него не было, пришлось просить.

– А вы что в офицерскую столовую не идете? – поинтересовался кашевар-рядовой, вытирая ложку о грязный фартук. – Там повкуснее, и столы стоят.

– Обойдусь, – отмахнулся Степан, устраивая тарелку на коленях. Ему и в самом деле было все равно.

Потом он снова бродил, наблюдал за кипучей и непонятной жизнью базы. Казалось, он единственный здесь вот так бестолково шатался, не имея никакой цели, кроме убийства времени. Автомат бесполезно оттягивал плечо и казался совершенно лишним обременительным придатком.

Один раз его позвали к костру, где гомонили два десятка пограничников. Он подумал – и согласился. Даже взял предложенную кружку с традиционным разведенным спиртом.

Настроение было праздное, легкое. Немного бередило сердце лишь то, что Борька снова затевал какие-то небезопасные телодвижения. Но главное – Степан увидел брата, тот был здоров и бодр, все переделки традиционно сходили ему с рук. Значит, и теперь все обойдется. Оставалось только ждать и отдыхать.

Бойцам скомандовали подъем, и вновь Степан остался один. Он направился к путям ждать обещанный эшелон. Уже окончательно стемнело, но многочисленные костры не давали мраку поглотить базу.

На платформе Степан разговорился с часовым – немолодым уже мужиком, почти дедушкой, стоящим здесь, очевидно, только для проформы.

– Вон под навесом пацаны спать укладываются, видишь? Давай к ним, они тоже на утренний эшелон. Они тебя разбудят, предупреди только.

Действительно, ноги гудели, а глаза слипались.

– Не помешаю? – вежливо проговорил Степан, занимая место под навесом. – Я тоже на эшелон, толкните, как проснетесь, ладно?

– Толкнем, не боись, – сонно проговорил кто-то из тьмы.

Он снял обувь и распластался на траве, жалея, что нельзя помыть ноги. Но жалел недолго, потому что сразу отключился.

Сон пролетел, как один миг. А на рассвете мир задрожал от вибрирующего воя паровоза.

Наконец-то. Степан нащупал сапоги, торопливо оделся. Смутно вспомнил, что рядом должны быть бойцы, с которыми он разделил ночлег, но сейчас под навесом почему-то было пусто. Паровоз же снова взвыл в предрассветном тумане, и Степан поспешил на платформу.

Вскарабкавшись по обсыпавшимся ступеням, он в изумлении остановился.

Сквозь туман пробивалось пятно желтого света, и оно удалялось! Паровоз еще раз низко протрубил на прощание – он был уже далеко, догонять бесполезно.

– Твою-то мать… – вырвалось у Степана.

– Чего, проспал? – откуда-то выплыл вчерашний дедушка-часовой.

– Так обещали разбудить… – растерянно проговорил Степан.

– Да они сами проспали. Еле-еле успели. Про тебя забыли небось или не заметили в потемках.

– Уроды.

– Да не переживай. Там на стрелке грузовой состав ждет. Через час будет тут. Сразу сядешь и спи дальше. Он тут недолго простоит.

– Это точно?

– Беги, позавтракай пока.

– Ну, хорошо… А где офицерская столовая? – Давиться с утра соленой кашей не хотелось.

– Иди прямо вдоль складов, увидишь водяную бочку поваленную. Около нее повернешь направо, дальше по запаху отыщешь.

Складами дед назвал остатки длинных строений, от которых остались лишь общие контуры и вросшие в землю куски стен.

Степан пошел, невольно подгоняя себя. Не хватало только еще раз опоздать. Он миновал один склад, сразу за ним начался второй – такая же куча старых обломков. Перебрался через какую-то насквозь ржавую конструкцию, увидел остатки третьего склада, потом четвертого…

Никакой кухней не пахло. Наоборот, Степану показалось, что он вышел за пределы лагеря.

Тут он понял: «бочка водяная поваленная» – это, видимо, водонапорная башня. И именно через нее Степан перебирался, хотя там следовало повернуть.

Выругав себя последними словами, он развернулся. Ни о какой столовой речи уже не шло – скорей бы вернуться к путям.

К счастью, он успел. Едва ступил на платформу, как вдали послышался свист паровоза.

В составе было всего четыре вагона, причем один пассажирский. Из него выбрались десятка три гвардейцев с увесистыми ранцами. Громко перекликаясь и хохоча, они скрылись за углом ближайшего здания.

Из грузовых вагонов вывели лошадей да еще вытащили несколько пухлых тюков. На этом всякая активность вокруг состава прекратилась. Лишь паровоз продолжал устало шипеть, словно отдуваясь после тяжкой дороги.

Степан понял, что пора занимать место в пассажирском вагоне. Там не было никаких купе – просто деревянные лавки, даже без спинок. Ну и плевать.

Он устроился в углу и попытался задремать, приспособив рюкзак вместо матраса, а автомат поставив между колен.

Степана ненадолго разбудило какое-то шарканье рядом. Он приоткрыл глаза и увидел напротив бойца-пограничника с перемотанной грязным бинтом шеей. Боец курил и добродушно улыбался.

– Здорово, застава. Что, дали нам просраться, ага?

Степан что-то пробормотал и снова уронил голову на рюкзак. Он слышал размеренный металлический звон – железнодорожники стучали по буксам перед отправкой. Но это ему не мешало снова провалиться в дрему.

Потом где-то рядом снова послышался голос:

– Вот он, красавчик. Даже фотографии не надо.

Кто-то зацепил тяжелым сапогом ему ногу.

– Потише! – рассердился Степан. Приоткрыл глаза, тут же сощурившись от бьющего в окно утреннего солнца. – Едем уже?

– Мы – нет, – услышал он. – А ты, капитан, уже приехал.

Сон как рукой сняло. Степан протер глаза и увидел нависающие над ним фигуры. Двое гвардейцев и один пограничник. Все – при оружии и в полной форме. И все смотрели прямо на него.