Не суди по себе. Не все такие прожжённые стервы как ты, у кого-то есть сердце.

Так стоп. Вдох- выдох. Надо эту кошачью драку в срочном порядке заканчивать. Иначе до утра можно вопить и всё не по делу. Аня не владеет полной картиной, не знает о моём статусе пленницы, поэтому мы с ней и разговариваем как слепой с глухонемым, нервов тратим целую кучу, а толку ноль.

– Уходи, – указав пальцем на дверь, потребовала я. – Всё друг другу сказали, больше не о чем говорить.

Диву даюсь, как резко скачет у девушки настроение, то она на весь свет обиженная, то злющая фурия, а теперь новая метаморфоза, что от неё ждать, ещё не знаю, но Анна, задрав нос вверх, расправила плечи и смотрит на меня с высока.

– Пока тебя не было, я как могла, поддерживала Рената Матвеевича, и когда тебе вновь стрельнет в голову неожиданно потеряться, опять буду рядом, – заявила Анна и гаденько так ухмыльнулась.

Пред глазами как наяву развернулась картина: спальня, горит приглушённый свет, Анна на кровати старательно дарит своё утешение, а Юдин на почве уязвлённого самолюбия охотно его принимает. Чувствую, как в жилах начинает закипать кровь, в висках тукает, а в районе груди зреет желание убивать.

Моргнув несколько раз и мотнув головой, прогнала наваждение. Чушь это полная. Анна врёт. Ренат не относится к той категории мужчин, что на почве проблем в безвольных телят превращаются, ему на шею не накинешь верёвочку и не поведёшь, куда хочется. Если уж Юдину и приспичило утешиться, то он бы это сделал с женщиной, которую выбрал сам, а не с той, которая себя предложила.

– Если через секунду не исчезнешь, я дословно передам Ренату, что ты только что мне сказала. Догадываешься же, с какой скоростью полетишь отсюда за ложь.

Аллилуйя. Сработало. Анну как ветром сдуло, но своё чёрное дело она сделала, голова раскалывается, словно в неё налили свинца, а в каком состоянии нервы – это вообще отдельная тема.

Подойдя к окну, распахнула фрамуги и глубоко вздохнула.

Боже, когда же чёрная полоса уже закончится?

Любопытно, только у меня мозг со странностями работает или так происходит у всего женского пола, что чётко сложившееся мнение без каких-либо видимых причин может кардинально поменяться? Несколько минут тому назад вполне однозначно отреагировала на наглое заявление Анны, что она якобы спала с Юдиным – враньё и чистой воды выдумка. Почему теперь-то у меня в голове начали всплывать вопросы? А вдруг девушка не солгала? А что если Ренат ко мне Анну специально отправил не из-за того, что она учится на медсестру, а чтобы об их близости мне рассказала? Ему ведь самому несолидно меня в эту потрясающую новость посвящать, да и потом в случае чего не отопрёшься, а так он просто после скажет, что у его горничной нездоровая фантазия, и она выдаёт желаемое за действительное.

К чёрту всё.

Вырою воображаемую яму, сброшу в неё все проблемы, зарою обратно и сверху лопатой похлопаю. Иначе просто свихнусь. А если получится выспаться, к утру голова обнулится, начнёт соображать, вот тогда и разработаю хитрый план, как перед Юдиным за побег оправдаться и брата уберечь от беды. Да-да, так всё разверну, что Ренат ещё себя почувствует виноватым и будет прощение просить.

Чтобы ночью не пришла духота, оставила открытым окно, забралась на кровать и, потушив лампу, постаралась заснуть.

Примерно через час ко мне постучалась мысль, интересно, а человек может сам себя шандарахнуть по голове так, чтобы после удара отрубиться? Если да, жаль, что я так не умею.

То ворочалась, то сбрасывала одеяло к ногам, а покрывшись мурашками от холода, опять натягивала его до подбородка, то таращилась в потолок, то Анну с Ренатом по очереди душила. К справедливости надо сказать, последний пункт был гвоздём программы, и львиную долю времени тратила именно на него.

Никак не могла угомониться, ёрзала по кровати вдоль и поперёк, но зато, когда в комнату открылась дверь, как находилась лёжа на боку, так и замерла, изображая, что сплю давно и по-мертвецки крепко.

Дверь в спальню аккуратно прикрыли. Слышны шаги и они приближаются. Теперь возле кровати рядом со мной кто-то стоит. Кто-то – это, разумеется, Юдин. Во-первых на дворе ночь, а это его спальня, во-вторых, только Ренат, стараясь бесшумно идти, умеет так сильно греметь, и третий пункт, но не по значимости, парфюм, которым он пользуется, долетел до меня гораздо раньше хозяина.

Интересно, Юдин долго планирует нависать? У меня глаза хоть, и закрыты, но правый на почве невроза явно собирается дёргаться.

А ещё мне воздуха катастрофически не хватает, потому как зачем-то дышу ели-ели и через раз, а по идее должна бы шумно сопеть, а то получается я как Маша из сказки, что встретив медведя в лесу, упала на траву и, высунув язык, изображаю из себя хладного и бездыханного мертвяка.

Фух, наконец-то отошёл. Теперь одеждой шуршит. Так понимаю, раздевается. То есть мне не светит ночь в одиночестве. М-да….

Качнуло в правую сторону, потому как матрац под весом Рената прогнулся, а теперь и вовсе подпрыгиваю – мужчина укладывается поудобнее.

Широко распахнула глаза: Юдин, обхватив меня за талию, к себе подтянул и, уткнувшись носом мне в затылок, крепко обнял.

Надеюсь, он сейчас ногу на бедро мне не закинет.

Чего? Как так-то? Накаркала называется.

Очумел?!

Мужская рука, как к себе домой, забралась под мою ночную сорочку и мнёт грудь, словно только так и надо. Дальше больше, Юдин и вторую руку подключил, она сейчас мне гладит живот.

Глава 26

– Хватит уже притворяться. Ника, я знаю, что ты не спишь, – хрипло произносит мужчина и, одним рывком перевернув меня на спину, сверху наваливается.

Молча без сопротивления позволяю поцеловать себя в губы. Надеюсь, не найдя отклика с моей стороны, он остановится. Как же, похоже, Юдину всё равно отвечаю я на его ласки или же лежу как бревно. Его губы и руки только лишь сильнее наглеют, жадно берут, что хотят и лезут, куда не приглашали.

– Ренат, а тебе не кажется, что чего-то явно недостаёт? – отвернув голову в сторону, шиплю я. – Например, моего согласия!

Не знаю, что такого смешного сказала, но изо рта мужчины выкатился гогот.

– А у меня разве, это твоё согласие, когда-нибудь было? Ты же всю дорогу, дрянь лживая, притворялась. Ты никогда меня не хотела,