В общем и целом широкие колебания заработной платы регулируются исключительно расширением и сокращением промышленной резервной армии, соответствующими смене периодов промышленного цикла. Следовательно, они определяются не движением абсолютного числа рабочего населения, а тем изменяющимся отношением, в котором рабочий класс распадается на активную армию и резервную армию, увеличением и уменьшением относительных размеров перенаселения, степенью, в которой оно то поглощается, то снова освобождается. В самом деле, хорош был бы закон, который ставил бы движение капитала в зависимость от абсолютного движения численности населения, вместо того чтобы регулировать спрос и предложение труда расширением и сокращением капитала, следовательно, в соответствии с его изменяющимися потребностями самовозрастания, – регулировать таким образом, что рабочий рынок вследствие сокращения капитала представляется относительно переполненным, а вследствие расширения капитала – недостаточно полным, – хорош был бы этот закон для современной промышленности с ее десятилетним циклом и ее периодическими фазами (среднее оживление, высокая конъюнктура, кризис, застой), которые притом прерываются неправильными колебаниям, с прогрессом накопления все чаще и чаще следующими одно за другим. Однако именно так смотрит на вещи буржуазная наука. Она выдвинула тот догмат, согласно которому вследствие накопления капитала заработная плата повышается. Повышенная заработная плата служит стимулом для более быстрого размножения рабочего населения, и это продолжается до тех пор, пока рабочий рынок не переполнится. Тогда заработная плата падает, и перед нами оборотная сторона медали. Вследствие понижения заработной платы рабочее население мало-помалу разрежается, так что спрос со стороны капитала опять начинает перевешивать, или же, как это истолковывают другие, понижение заработной платы и соответствующее этому повышение прибыли на капитал опять ускоряет накопление, тогда как в то же время низкий уровень заработной платы задерживает возрастание рабочего класса. Таким образом, снова складываются условия, при которых предложение труда ниже спроса на труд, заработная плата повышается и т. д. Что за прекрасный метод движения для развитого капиталистического производства! Прежде чем вследствие повышения заработной платы могло бы наступить какое-нибудь положительное увеличение действительно работоспособного населения, при этих условиях несколько раз успел бы миновать тот срок, в течение которого необходимо провести промышленную кампанию и дать решительную битву.

Между 1849 и 1859 г., одновременно с понижением хлебных цен, произошло фактически чисто номинальное повышение заработной платы в английских земледельческих округах; например, в Уилтшире недельная плата повысилась с 7 до 8 шилл., в Дорсетшире с 7 или 8 до 9 шилл. и т. д. Это было следствием необычного отлива избыточного земледельческого населения, который был вызван потребностями войны, громадным расширением железнодорожных сооружений, фабрик, горного дела и т. д. Чем ниже заработная плата, тем выше те процентные числа, в которых выражается всякое ее повышение, как бы незначительно оно ни было. Например, если заработная плата составляла 20 шилл. в неделю и повысилась до 22, то повышение составляет 10 %; если, напротив, она была всего 7 шилл. и повышается до 9, то это составляет 284/7%, что звучит очень значительно. Во всяком случае, фермеры подняли вопль, и даже «London Economist» по поводу этих голодных заработков совершенно серьезно стал болтать об общем и существенном повышении заработной платы. Что же предприняли фермеры? Или они стали дожидаться, пока вследствие такой блестящей платы сельские рабочие не размножатся до такой степени, что их плата снова понизится? Нет, они ввели побольше машин, и рабочие быстро снова оказались «излишними» в такой мере, которая удовлетворила даже фермеров. Теперь в земледелие было вложено «больше капитала», чем прежде, и вложено в более производительной форме. Вместе с тем спрос на труд понизился не только относительно, но и абсолютно.

Законы, регулирующие общее движение заработной платы, указанная экономическая гипотеза смешивает с законами, регулирующими распределение рабочего населения между различными отраслями производства. Если, например, вследствие благоприятной конъюнктуры (положения дел) накопление в известной сфере производства в особенности оживленно, прибыль выше средней прибыли и добавочный капитал устремляется туда, то, разумеется, увеличиваются спрос на труд и заработная плата. Повышенная заработная плата увеличивает приток рабочего населения в сферу, находящуюся в благоприятных условиях, пока она не будет насыщена рабочей силой; тогда заработная плата на продолжительное время опять падает до своего прежнего среднего уровня или даже ниже его, если приток был слишком велик. Тогда приток рабочих к данной отрасли производства не только прекращается, но даже сменяется отливом. В таких случаях буржуазная наука воображает, будто удается наблюдать, «где и каким образом» при увеличении заработной платы происходит абсолютное увеличение числа рабочих, а при абсолютном увеличении числа рабочих – понижение заработной платы; но в действительности она наблюдает лишь местное колебание рабочего рынка одной отдельной сферы производства, она наблюдает лишь явления распределения рабочего населения между различными сферами приложения капитала, в зависимости от изменяющихся потребностей последнего.

Промышленная резервная армия в периоды застоя и среднего оживления оказывает давление на активную рабочую армию и обуздывает ее притязания в период перепроизводства и пароксизмов (лихорадочной деятельности). Следовательно, относительное перенаселение есть тот фон, на котором движется закон спроса и предложения труда. Оно втискивает размах этого закона в границы, абсолютно согласные с жаждой эксплуатации и стремлением к господству, свойственными капиталу. Следовательно, механизм капиталистического производства заботится о том, чтобы абсолютное увеличение капитала не сопровождалось соответствующим увеличением общего спроса на труд.

Поэтому, когда рабочие раскрывают тайну того, каким образом могло случиться, что чем больше они работают, чем больше производят чужого богатства и чем больше возрастает производительная сила их труда, тем более ненадежной становится для них даже их заработок; когда они открывают, что степень интенсивности конкуренции между ними самими всецело зависит от давления относительного перенаселения; когда они ввиду этого стараются посредством профессиональных союзов и т. п. организовать планомерное взаимодействие между занятыми и незанятыми, чтобы уничтожить или смягчить разрушительные для их класса следствия этого естественного закона капиталистического производства, – тогда капитал и экономист, его адвокат, поднимают вопль о нарушении «вечного» и, так сказать, «священного» закона спроса и предложения. Ведь всякая связь между занятыми и незанятыми нарушает «чистое» проявление этого закона. А с другой стороны, если в колониях, например, неблагоприятные обстоятельства препятствуют созданию промышленной резервной армии, а вместе с нею и абсолютной зависимости рабочего класса от класса капиталистов, то капитал и его ученый защитник возмущаются против «священного» закона спроса и предложения и стараются справиться с ним посредством принудительных мер.

Относительное перенаселение существует во всевозможных оттенках. К нему принадлежит всякий рабочий, пока он занят наполовину или вовсе не имеет работы.