Как на собственных фабриках, так и во всех крупных мастерских, где машины играют известную роль или по меньшей мере проведено современное разделение труда, требуется масса рабочих-мужчин в юношеском возрасте. По наступлении совершеннолетия только очень немногие из них находят себе применение в прежних отраслях производства, большинство же обыкновенно выбрасывается на улицу. Часть их эмигрирует, т. е. в действительности просто отправляется вслед за эмигрирующим капиталом. Одним из следствий этого является более быстрый рост женского населения по сравнению с мужским, пример чего дает Англия. То противоречие, что естественный прирост рабочего населения не удовлетворяет потребностям накопления капитала, хотя в то же время превосходит их, есть противоречие самого движения капитала. Для него требуются большие массы рабочих в раннем возрасте, меньшие – в зрелом возрасте. Противоречие – не более вопиющее, чем другое, заключающееся в том, что жалобы на недостаток рабочих рук раздаются в то самое время, когда многие тысячи выбрасываются на улицу потому, что разделение труда приковало их к одной определенной отрасли производства. К тому же капитал потребляет рабочую силу так быстро, что рабочий уже в среднем возрасте оказывается более или менее одряхлевшим. Он попадает в ряды избыточных или оттесняется с высшей ступени на низшую, в то время как его место занимает более свежая рабочая сила. Как раз у рабочих крупной промышленности мы наталкиваемся на самую короткую продолжительность жизни.

«Д-р Ли, санитарный врач Манчестера, установил, что в этом городе средняя продолжительность жизни для состоятельного класса составляет 38 лет, для рабочего класса – всего 17 лет. В Ливерпуле она составляет 35 лет для первого, 15 лет для второго класса. Из этого следует, что привилегированный класс получает ассигновку на жизнь вдвое большую, чем класс их сограждан, находящихся в менее благоприятных условиях» (речь, произнесенная при открытии конференции по санитарной реформе в Бирмингеме 15 января 1875 г. Дж. Чемберленом, в то время мэром города, впоследствии, в 1883 г., министром торговли).

Когда капиталистическое производство овладевает земледелием или в той мере, в какой оно им овладевает, спрос на сельское рабочее население параллельно накоплению функционирующего здесь капитала абсолютно уменьшается. Поэтому часть сельского населения постоянно готова перейти в ряды городского или мануфактурного пролетариата и выжидает условий, благоприятных для этого превращения. Следовательно, этот источник относительного перенаселения течет непрерывно. Но непрерывность его течения к городам предполагает, что и в самой деревне постоянно имеется скрытое перенаселение, размеры которого становятся заметными, едва лишь открываются исключительно широкие отводные каналы. Поэтому плата сельского рабочего низводится к минимуму, и он всегда стоит одной ногой в болоте пауперизма (состояние полного обнищания).

Сюда присоединяется также и часть активной рабочей армии, но с чрезвычайной нерегулярностью занятий. Таким образом, она составляет для капитала неисчерпаемое хранилище свободной рабочей силы. Ее жизненный уровень – ниже среднего нормального уровня рабочего класса, и как раз это и делает ее для капитала широким базисом особых отраслей эксплуатации. Она характеризуется максимумом рабочего времени и минимумом заработной платы. Ее главное средство к жизни составляет домашний труд. Она рекрутируется постоянно из избыточных рабочих крупной промышленности и земледелия, в особенности же из рабочих погибающих отраслей промышленности, в которых ремесленное производство побеждается мануфактурным, мануфактурное – машинным производством. Однако численность ее увеличивается и путем размножения – притом в большем размере, чем остальные части рабочего класса. В самом деле, не только число рождений и смертных случаев, но и абсолютная величина семейств обратно пропорциональны высоте заработной платы. Этот закон капиталистического общества звучал бы бессмыслицей, если бы мы отнесли его к дикарям или даже к цивилизованным капиталистам. Он напоминает нам о массовом размножении слабых и подвергающихся жестоким преследованиям животных видов.

Наконец, низший слой относительного перенаселения образует пауперизм. Оставляя в стороне бродяг, преступников, проституток, короче, весь пролетариат босяков в собственном смысле, этот слой общества состоит из трех категорий.

1. Работоспособные. Стоит только поверхностно посмотреть статистику английского пауперизма, и мы увидим, что масса его увеличивается при каждом кризисе и уменьшается при каждом оживлении дел.

2. Сироты и дети пауперов – это кандидаты промышленной резервной армии; в периоды большого промышленного подъема, как, например, в 1860 г., они быстро и массами вступают в ряды активной рабочей армии.

3. Опустившиеся, обнищавшие, неработоспособные. Это именно те лица, которые погибают от своей малой подвижности, создаваемой разделением труда, или те, которые переваливают за нормальную продолжительность жизни рабочего; это, наконец, жертвы промышленности, число которых все увеличивается с распространением опасных машин, горного дела, химических фабрик и т. д., – калеки, больные, вдовы и т. д.

Пауперизм представляет инвалидный дом активной рабочей армии и балласт промышленной резервной армии. Производство его предполагается производством относительного перенаселения, необходимость первого – необходимостью второго; вместе с относительным перенаселением он представляет условие существования капиталистического производства и развития богатства. Он относится к непроизводительным издержкам капиталистического производства, которые капитал умеет, однако, в большей части сваливать с себя на плечи рабочего класса и мелкой буржуазии.

Чем больше общественное богатство, функционирующий капитал, размеры и энергия его возрастания, а следовательно, чем больше абсолютная величина пролетариата и производительная сила его труда, тем больше относительное перенаселение, или промышленная резервная армия. Свободная рабочая сила развивается вследствие тех же причин, как и сила расширения капитала. Следовательно, относительная величина промышленной резервной армии возрастает параллельно возрастанию сил богатства. Но чем больше эта резервная армия по сравнению с активной рабочей армией, тем обширнее постоянное перенаселение, нищета которого обратно пропорциональна мукам его труда. На конец, чем больше нищенские слои рабочего класса и промышленная резервная армия, тем больше официальный, признанный властями пауперизм. Это – абсолютный, всеобщий закон капиталистического накопления. Подобно всем другим законам, в своем осуществлении он видоизменяется многосложными обстоятельствами, анализ которых сюда не относится.

Можно понять глупость той экономической мудрости, которая проповедует рабочим, что они должны соразмерять свою численность с потребностями капитала в самовозрастании. Механизм капиталистического производства и накопления всегда проводит такое приспособление. Первое слово этого приспособления – создание относительного перенаселения, или промышленной резервной армии, последнее слово – нищета все возрастающих слоев активной рабочей армии и мертвый груз пауперизма.

Закон, согласно которому вследствие прогресса производительности общественного труда все возрастающая масса средств производства может приводиться в движение все с меньшей и меньшей затратой человеческой силы, – этот закон на основе капитализма выражается в том, что чем выше производительная сила труда, тем больше давление рабочих на средства их занятия, следовательно, тем ненадежнее необходимое условие их существования, продажа собственной силы для увеличения чужого богатства или для самовозрастания капитала. Таким образом, возрастание средств производства и производительности труда более быстрое, чем возрастание производительного населения, получает капиталистическое выражение, наоборот, в том, что рабочее население постоянно возрастает быстрее, чем потребность в самовозрастании капитала.