— Так это неправильно. Как же свобода творчества?

— Это у тебя вопрос свободы. А у них — нет для тебя никакой свободы. Там все предельно ясно.

— Но не все прогрессивные изобретения убираются. А творчество художников тоже так? — вспомнила я мужа бабы Лиды.

— Тоже так. Два пути и для изобретений и для искусства: взращивание и отбор. Взращивают то, что дорого. Своих детей, продолжателей дела. Им задают специальные качества, знания, силы. Таких немного. Так формируют элиту. Взращенного ценят. Не получается в одном месте, переводят в другое. А вот остальное — им не дорого и его много. Здесь принцип отбора. Выбирают из множества, используют и бросают. И выбирают нужное, остальное давят. Это управление потоками. Фильтры. Если про художников вспомнила: тоже если нужно определенным образом повлиять на сознание людей — открывают шлюз для определенного направления искусства. Театр, кино, живопись. Разный кубизм, футуризм и прочее. А вовсе не кто, во что горазд. Так во всем. Эти изменения и имел ввиду твой знакомец. Тут он прав.

— То есть, как я поняла, свое выращивают в отдельных теплицах. А остальные — дикое поле. Выросло — хорошо, сдохнут — не жалко?

— Выросло — тоже не хорошо. Но деваться некуда и надо использовать, что есть. Будто на чертополохе выросли сливы. Ягоды сорвали, остальное выкинули.

— Но тогда они, власть эта, ненавидят всех!

— Вот теперь в точку. А вид надо делать, что стараешься для блага страны, народа, семьи. Теперь получаем картинку политики.

— Почему просто нас всех не убить?

— Здесь тонкость. Драма и муки темных. Думаешь, не могут? Да технически могут и хотят. Но без людей нельзя. Они не тела наши ненавидят, они наше развитие ненавидят. Перспективы. «По образу и подобию». Основная их задача — «не пущать». Даже если плоды приносишь, даже если на них работаешь, но поднялась выше определенного уровня — уберут. Опасна.

— Так чего тут опасного? На них же работают. Преданны всей душой и телом.

— Про политику потом поговорим. Не все сразу. Думаю, что эстонец твой лазейку ищет. Понимает душой что неправильно, а умом поверить не может. Вот и крутится. Либо ты его перевербуешь, либо он тебя. Если человек. А если нет, то только или он тебя вербует. Или они тебя убьют.

— Он человек.

Я иду на свидание. Волнительно собираться. Мама в курсе и суетится больше меня. Решили, что подойдут бежевая юбка в складку и подаренная рубашка с кармашками. Как не уговаривали, лифчик отмела. Все в порядке у меня там и без всяких лифчиков. Вечером прохладно, поэтому ветровка не лишняя. На ноги мамины туфли со следками. От косметики и духов отказываюсь радикально. Не люблю, когда естественный запах забивается. Сходила в рощу, набрала охапку трав. После душа погрузилась в ванную и пропиталась полем и лесом. И рисование на теле для меня имеет особый смысл. Обойдусь без него.

Олег заехал на машине, клятвенно пообещал маме привести к одиннадцати вечера. Мы на вечернем сеансе в кинотеатре «Парус». Комедия «Жандарм и инопланетяне». Но для меня все кино кончилось, как только Олег взял за руку. Я не вынула ладошку. Потом он обнял меня. Так и просидели до конца сеанса. В буфете взяли по молочному коктейлю и песочному пирожному.

— Как тебе фильм? — спросил он.

— Жалко инопланетян. Заржавели. — Улыбаюсь ему.

— Интересно, а есть такие среди нас? Абсолютно похожие на людей, только внутри другие и воды боятся? — смотрит испытующе.

— Есть. Только обычной водой их не возьмешь. И они злые.

— Ты видела?

— Давай сейчас про это не будем.

— Ладно. Мне очень интересно, что от тебя за тонкий аромат? Не пойми неправильно. Я бы не стал спрашивать так просто. Это профессиональный интерес.

— Запахи природы. Та хрень на ацетоне мешает чувствовать. А эти — нет.

— И что же ты чувствуешь?

— Сомнения. Ты в нерешительности. Я на девять лет тебя младше. Но и отойти не хочешь.

Мы идем по вечерней набережной. Фонари прячутся в зелени лип.

— Все не просто, — начинает Олег. Останавливается, его руки на моей талии.

— Я тебя люблю. Можешь не отвечать. Теперь делай с этим, что хочешь. Вот, сказал.

Я чувствую дрожь в его теле. Как можно на первом официальном свидании признаваться в любви? И что мне ему отвечать? А я?

— Олег, это первое свидание. А погулять? — я стараюсь скрыть смущение за шутками.

— Это не все. Я чувствую зависимость. Ты поймешь, о чем я. И на курсе и на кафедре уйма девушек, мечтающих оказаться рядом. Но там я решаю, что делать. А здесь ничего не могу. Мне интересно с тобой, хорошо просто быть рядом. Это непривычно. Я же весь такой самостоятельный, обеспеченный, перспективный. Долго думал, говорить тебе это или нет. Сказал.

— Сказал, значит, доверился. Я еще подросток, по сути. В голове любая каша может возникнуть. Смесь эмоций.

— Как-то ты очень хорошо с ними управляешься.

— Нет, не хорошо. С трудом. — Я смотрю в глаза снизу вверх. Высокий, крепкий парень. Правильное воспитание. Молодой ученый. Интеллектуальная элита в будущем. Мы в ответе за тех, кого приручили. Еще дед Егор говорил, что древние психотехники превращения диких животных в домашних в древности были доступны только женщинам. С мужчинами также? Я вижу потоки энергии в его теле. Очень волнуется! Боится быть отверженным. Вижу точки, просто тронув которые можно погасить, а можно и усилить его чувства до безумия.

— В любом случае, мы дружим. Я тебя не оттолкну. А впереди всегда пропасть неизвестности. Сам идешь или поток несет. — Я поднимаю руку. Большой и безымянный пальцы соединены. Кончиками указательного и среднего пальцев провожу под ухом и вниз к шее. Дрожь уже крупная. Он выдыхает в сторону. Я оплетаю шею руками. Его властные губы врываются в меня. Мир перестал существовать. Мы слились. Теперь дрожь во мне. Так всегда бывает, когда энергия уходит. Он хотел отдать мне свою, я приняла ее. Теперь позволяю брать мою. Внизу живота разлилось тепло. Он крепко прижал к себе, набухшая плоть не вызывает страха. Наоборот, разум затмевается. Как мешают эти условности! Я бы разрешила отдать мне все, что у него есть. Прямо здесь. Но из этого безумия надо выйти. Отрываюсь.

Я кладу голову на его грудь. До плеча мне не достать. Первый поцелуй совсем не как в кино. Как им выдержки хватает? Поцеловались и разошлись. А потом неврозы у обоих. Я улыбаюсь ему.

— Что ты со мной делаешь? — выдыхает Олег.

— Даю то, чего тебе не