Внутри у него все оборвалось, он был убежден, что больше никогда не увидит Виллиса.

День для Джима и Фрэнка тянулся без конца. Свой план они могли осуществить, только когда стемнеет. Предводители колонистов все время заседали, но это происходило при закрытых дверях, и мальчиков туда, разумеется, не приглашали.

Ужин был приятным разнообразием: во-первых, они проголодались, а во-вторых, кухня теперь освободится и они смогут пробраться к мусорному люку. Так думали Джим с Фрэнком, но на деле все оказалось по-другому. Женщины, хлопотавшие на кухне, сначала неспешно взялись за уборку, а потом, похоже, собрались просидеть всю ночь за кофе и разговорами.

Мальчики под разными предлогами все время совались на кухню, но эти предлоги с каждым разом звучали все менее убедительно, и это вызвало подозрения у миссис Палмер. Потом туда прошел другой мальчишка, и Джим последовал за ним, не зная, что придумать на этот раз. Он услышал, как мальчишка сказал:

– Миссис Палмер, капитан Марло спрашивает, не слишком ли трудно вам будет подежурить ночью, чтобы снабжать часовых кофе и сэндвичами.

– Совсем не трудно, – ответила она, – мы будем только рады. Генриетта, спроси, пожалуйста, кто согласен подежурить. Я буду первая.

Джим вернулся к Фрэнку.

– Ну, какие шансы? – спросил Фрэнк. – Не собираются они там расходиться?

Джим объяснил ему, во что превратились их шансы. Фрэнк выругался, употребив пару слов, которых Джим раньше не слышал, но запомнил для дальнейшего использования.

– Что будем делать, Джим?

– Не знаю. Может, когда она останется одна, она выйдет куда-нибудь.

– А может, выманим ее песнями и танцами?

– Может быть. Или скажем, что ее просят в штаб. Это точно сработает.

Они все еще обсуждали это, когда погас свет.

* * *

В доме стало темно, как в пещере, и, что еще хуже, в школе воцарилась какая-то тревожная тишина. Джим не сразу сообразил, что это прекратилась циркуляция воздуха от компрессора на крыше. Завизжала какая-то женщина. К ней присоединилась другая, повыше тоном. Затем в темноте послышались голоса, они вопрошали, жаловались, успокаивали.

В вестибюле показался свет, и Джим услышал голос отца:

– Тихо там. Это просто авария. Имейте терпение.

Свет двинулся в их сторону и вскоре осветил их.

– А вы, ребята, шли бы спать.

Отец прошел дальше. Где-то в другом конце коридора ревел доктор, убеждая кого-то заткнуться и успокоиться.

Отец Джима вернулся и на этот раз сказал:

– Всем надеть скафандры. И респираторы. Мы надеемся исправить повреждение через несколько минут, но осторожность не помешает. Это здание продержит давление еще по крайней мере полчаса. Вполне достаточно для того, чтобы одеться, если даже мы так быстро не управимся.

Всюду зажигались огни, и вскоре если не в комнатах, то в коридорах стало достаточно светло. Везде замаячили фигуры людей, влезающих в скафандры. Джим и Фрэнк, поскольку собирались уходить, уже были в скафандрах, при оружии и с масками на голове.

– Может, проскочим сейчас? – предложил Фрэнк.

– Нет, – ответил Джим, – они все еще на кухне. Я вижу свет.

По коридору шел доктор Макрей. Джим остановил его:

– Док, как вы думаете, скоро починят электричество?

– Ты что, смеешься?

– Почему, док?

– Электричества не будет. Это очередная пакость Бичера. Он отключил нас от сети.

– Вы уверены?

– Аварии нет, мы проверяли. Я еще удивляюсь, почему Бичер этого раньше не сделал. На его месте я бы сделал это через пять минут после того, как мы сюда въехали. Но вы, ребята, не болтайте, отец Джима и так с ног сбился, утихомиривая нервных дамочек.

Он двинулся дальше.

Несмотря на уверенный тон капитана Марло, истинное положение вещей скоро стало известно всем. Давление падало медленно, так медленно, что необходимо было оповестить всех и распорядиться, чтобы все надели респираторы. Иначе недостаток кислорода мог бы захватить многих врасплох. Теперь уже бесполезно стало придерживаться версии об аварии, которую вот-вот исправят. Температура в здании постепенно понижалась. Замерзнуть в закрытом изолированном здании они не могли, но ночной холод все же проникал внутрь.

Марло перенес штаб в вестибюль, где заседали при свете фонарика. Джим с Фрэнком потихоньку прокрались туда и спрятались в темноте. Им хотелось быть в курсе дел и совсем не хотелось идти спать, как им было велено, тем более что их кровати, как верно заметил Фрэнк, были уже заняты миссис Марло, Оливером и Филлис. Они не отказались от намерения уйти через мусоропровод, но знали, что там слишком людно и улизнуть незаметно вряд ли удастся.

К Марло подошел Джозеф Хартли, один из гидропоников колонии, а за ним его жена – она несла их маленькую дочку в защитной пластиковой палатке, над которой, как труба, торчал компрессор.

– Мистер Марло, то есть капитан…

– Да?

– Надо что-то делать. Наш ребенок этого не выдержит. У нее круп, а мы не можем добраться до нее, чтобы ей помочь.

К ним протиснулся Макрей:

– Надо было показать ее мне, Джо. – Он осмотрел ребенка через пластик и сказал: – По-моему, малышка в порядке.

– Она больна, говорю вам.

– Хм… от такого осмотра, конечно, мало толку, и температуру нельзя измерить, но мне кажется, опасности нет.

– Вы просто хотите меня успокоить, – сердито сказал Хартли. – Что можно сказать, когда она под колпаком?

– Что тут поделаешь, сынок, – сказал доктор.

– Что поделаешь! Что-нибудь да надо делать. Это не может…

Жена дернула его за рукав, они пошептались, и Хартли сказал:

– Капитан Марло!

– Да, мистер Хартли.

– Вы как хотите, а с меня хватит. У меня жена и ребенок, о которых я должен заботиться.

– Вам решать, – холодно сказал Марло и отвернулся.

– Но… – Хартли умолк, видя, что Марло больше не обращает на него внимания. Он нерешительно постоял, как будто ожидал, что его будут отговаривать. Жена тронула его за руку, и они пошли к главному выходу.

– Чего они от меня ждут? Чуда? – спросил Марло у Макрея.

– Вот именно, сынок. Люди в большинстве своем так и не становятся взрослыми, все ждут, что папа достанет им луну с неба. Однако Джо ненароком сказал правду: надо что-то делать.

– Не вижу, что можно сделать, пока Саттон с Толендом не закончат.

– Нельзя их больше ждать, сынок. Надо прорываться отсюда. Теоретически в респираторе можно прожить много суток, но на практике это не пройдет, на что и рассчитывает Бичер. Нельзя до бесконечности держать несколько сот людей в темноте и холоде, да еще и в масках. Дело кончится паникой.