Наконец, подошла моя очередь. Я протянула паспорт толстяку в форме и нечищеных ботинках, изо всех сил стараясь не поднимать на него глаз – они по-прежнему были зелеными. Но, похоже, мои глаза не очень сильно его заинтересовали. Он совершенно беспардонно уставился на трубку, торчавшую у меня из горла. Я что-то прохрипела, не раскрывая рта. Он отшатнулся, брезгливо скривив пухлые губы. И уставился в паспорт, потом – на меня. И тут из конца очереди до меня донесся чей-то пронзительный вопль.

Оказывается, загорелось платье какой-то пожилой индианки. Ее оранжевое с фиолетовым сари заполыхало, к счастью, пока что горел только подол. Она вопила пронзительно и громко, при этом дама не забывала молотить сумочкой по голове какого-то худосочного низенького дядьки в белой рубашке навыпуск и в белых же штанах. Сама мадам была раза в три толще своей жертвы и раза в два выше. Окружающие кричали, взывая о помощи, отскочив подальше от несчастной. Только худосочный дядька пытался сбить огонь, хлопая руками по ее горящему наряду.

Бедняжка! Наверное, все руки себе обжег. Толпа зевак росла с каждой секундой. Расталкивая праздно глазевшую на эту парочку публику, прибежал служащий аэропорта с огнетушителем в руках и залил пострадавшую даму пеной с ног до головы. Видимо, для профилактики. Вместо благодарности она набросилась на служителя, вырвала из его рук огнетушитель и треснула им несчастного по лбу. Худосочный дядька, оказавшийся ее супругом, стоял в сторонке и дул на обожженные ладони. Наконец, подоспело начальство.

Оно с извинениями повлекло пострадавшую из зала, прибежавший откуда-то врач в зеленом халате подхватил ее героического мужа, человек пять служащих пытались вежливо рассеять толпу. Мне сунули в руки паспорт и мягко подтолкнули к выходу, точнее, ко входу. Регистрация пошла ускоренным темпом, чтобы побыстрее замять неприятное происшествие.

Когда Джамш подошел ко мне, пройдя досмотр, я заметила торчавшую из его кармана бутылку минералки.

– Джамш! У тебя ведь вода с собой! Почему же ты ее не залил? – воскликнула я, тыкая пальцем в бутылку. – А вообще, здорово получилось! Так вовремя! Просто судьба! Этот, на контроле, как раз начал ко мне приглядываться. А тут – пожар! Здорово! Надеюсь, они не пострадали?

– С ней все в порядке, у мужа легкие ожоги на ладонях.

– Слава богу! А отчего она загорелась? – возбужденно строчила я. – Вроде бы рядом ничего такого не было?

– От сигареты.

И тут я вспомнила. Я так нервничала перед проверкой, что даже не удивилась, увидев Джамша с сигаретой. Ведь он не курит!

– Это ты ее поджег?! – я укоризненно уставилась на этого доморощенного комбинатора. – Ты ужасный тип! А если бы она сгорела?!

– А зачем мне, по-твоему, минералка?

– Понятия не имею! Ты же ею не воспользовался.

– Я держал ситуацию под контролем. Если бы не появился служащий с огнетушителем, я бы ее через минуту погасил, – спокойно ответил Джамш.

Как только самолет поднялся в небо, оставив далеко внизу мигающие огоньки покинутого нами города, я закрыла глаза и погрузилась в тяжелый, полный кошмаров сон…

За мной гонялись горящие толстухи, требующие немедленно вернуть им спрятанного в моем ридикюле мужа; мрачные бородачи крались за моей спиной с ножами в зубах, при ближайшем рассмотрении они превращались в невесту на свадьбе и мерзко хихикали, кидаясь в меня свадебным тортом. Снился и Махараджа, он тыкал мне пальцем в лоб и говорил писклявым детским голосом: «Ой! Какая смешная прическа!» Я злобно оттолкнула его руку, и он пронзительно завопил, тоненько, по-девчоночьи.

Я открыла глаза и увидела перед собой орущего ребенка. Девочка ревела, стоя в проходе между кресел, сжав кулачки и зажмурив глаза. По проходу неслась ее мамаша, выражение ее лица не сулило ничего хорошего бессовестному обидчику ее чада. В лучшем случае мне грозила относительно безболезненная кончина.

Я непроизвольно сползла пониже в кресле и постаралась прикрыть лицо краем сари. Ой, елки! Пока я спала, ткань сползла у меня с головы. Ничего удивительного, что малышка заинтересовалась моей прической. Быстренько исправив ситуацию, я приготовилась принести извинения испуганному ребенку.

– Деточка, кто тебя обидел? – взяла быка за рога родительница, вытирая нос своему ненаглядному чаду.

Деточка, не переставая голосить, ткнула в меня маленьким пальчиком. Мамаша сделала резкий бросок в мою сторону и, пригвоздив меня к креслу острым, как копье, взглядом, потребовала объяснить, что я сделала с ее ребенком.

– Ваша девочка разбудила меня, и я спросонья, видимо, вскрикнула. Извините, мне очень жаль, что так получилось. Не плачь, маленькая, тетя случайно, – вложив в голос все возможное раскаяние, просюсюкала я.

– Неправда! – встряла в наш разговор сухонькая старушонка, сидевшая наискосок от меня, на другой стороне прохода. – Я все видела! Она ударила бедного ребенка! – И старая карга указала на меня скрюченной лапкой.

Где же Джамш, тревожно оглянулась я. Когда гроза в виде разъяренной матери нарисовалась на горизонте, я первым делом обернулась к своему спутнику. Но его на месте не оказалось. Радовало только одно. Вряд ли он выпрыгнул из самолета. Значит, скоро объявится. Салон гудел, как растревоженный улей, обсуждая кошмарное происшествие – «избили ребенка»! Все, кто спал, проснулись и тоже включились в показательный процесс. Я чуть не плакала от отчаяния. Общественное мнение салона было таково, что я всерьез начала опасаться тюремного заключения.

И вот, когда меня уже готовили к линчеванию, появился Джамш. Грациозно пройдя по проходу, он остановился возле кучки пострадавших и улыбнулся пышущей жаждой мести мамаше такой обворожительной улыбкой, что та выпустила руку дочурки и, залившись румянцем, кокетливо захлопала глазами. После чего он присел на корточки и, протянув шмыгавшей носом малявке мороженое, ласково спросил:

– Как зовут маленькую принцессу?

Принцесса улыбнулась во весь рот, продемонстрировав отсутствие половины зубов, и радостно прошепелявила:

– Гуриндер, – и принялась за мороженое.

– Какое красивое имя! Ты путешествуешь с мамочкой? – и коварный обольститель вновь стрельнул глазами в мать этой юной возмутительницы спокойствия.

– Да, мы были у бабушки, а сейчас летим домой, к папе.

– Ты раньше летала на самолете?

– Нет, – улыбнулось перемазанное мороженым чадо.

– Сейчас самолет подлетает к Дели, скоро он начнет снижаться, внизу будет много-много огоньков, красных, желтых, это дома и дороги. Один из огоньков – это твой дом.

– Мама! Я хочу увидеть огоньки! Ты покажешь мне наш дом?

– Я не знаю, – растерялась мама.

– Я вам помогу. Вы в каком районе города живете?

И он увел их по проходу по направлению к другому салону.

С исчезновением главных действующих лиц этого инцидента накал страстей снизился, и все наконец занялись своими делами. Исключая злобную старушку, начавшую эту травлю. Она явно была не удовлетворена исходом скандала и то и дело зыркала на меня, как бы говоря: «Ну что, голубушка, выкрутилась? Ничего, в следующий раз такое тебе с рук не сойдет!» Когда объявили, что самолет заходит на посадку и попросили всех пристегнуть ремни, вернулся Джамш и сел на свое место. Старая фурия пробормотала себе под нос с видом победителя: «Так я и знала!» Хмыкнула и, окатив меня презрением, собралась было отвернуться. Однако я успела показать ей язык и отвернуться первой, с радостью услышав шипение этой разъяренной гадюки.