потом цитировали во всех советских учебниках: «Взятие вашего родного города – это ответ на одну вашу рану, а за вторую будет Самара». При этом Тухачевский обращался к Ленину со словами: «Дорогой Владимир Ильич». Не всякий военспец мог себе такое позволить. Тухачевский себя позиционировал не как просто военспеца, а как большевика-военспеца. Он утверждал, что все высокие чины старой армии – это рухлядь. Рухлядью он называл людей, у которых нет революционного порыва. Опираться он призывал на таких, как он: молодых, горящих идеей Революции.

Итак, Тухачевский во главе 1‐й, а потом 5‐й армии Восточного фронта одерживает целый ряд блистательных побед. Блистательных, конечно, по меркам Гражданской войны, которая все-таки не вполне «нормальная» война. Он одержал победу сначала над Народной армией Комуча, потом – над армиями Колчака. Пятая армия играла решающую роль в Златоустовской операции, которая считается одной из классических операций Красной армии.

После побед над Колчаком Тухачевский был назначен командующим Кавказским фронтом, который в это время воевал против Деникина. Это очень серьезный скачок в карьере. Именно Кавказский фронт во главе с Тухачевским довершил разгром деникинских армий и взял Новороссийск, последний оплот деникинцев на побережье, вынудив остатки войск белых эвакуироваться в Крым.

После этого Тухачевский назначается командующим Западным фронтом, действовавшим против Польши. Это был «звездный шанс» Тухачевского – так сложилось и у Бонапарта, когда во главе армии, рожденной Французской революцией, он отправился в Итальянский поход. Теперь ему, Тухачевскому, предстояло сделать нечто подобное, отправившись в Польшу. Начался поход успешно. Западный фронт громил польские войска и прошел около 500 километров, преодолевая примерно по 20 километров в день. Это с боями и не на автомобилях, а пешком или в конном строю. Это был лихой марш, он привел войска Западного фронта под стены Варшавы.

С чем Тухачевский шел на Польшу? Процитирую фрагмент одного из его приказов – возможно, самого знаменитого:

Бойцы рабочей революции! Устремите свои взоры на Запад. На Западе решаются судьбы мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству. На Запад!.. На Вильну, Минск, Варшаву – марш!

Совершенно бонапартовское заявление! Единственным из лидеров большевиков, кто не очень-то верил в то, что подобным образом можно разжечь мировую революцию, был Троцкий. Он уже поруководил, повоевал и хорошо представлял себе, что происходит, что может и чего не может произойти. Троцкий к тому же хорошо знал Запад. А вот что писал Ленин Сталину 23 июля 1920 года, когда наступление развивалось успешно:

Положение в Коминтерне превосходное. Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого нужно советизировать Венгрию, а, может быть, также Чехию и Румынию. Надо обдумать внимательно.

С Польшей как бы вопрос уже решен – что там Польша! Курс на Италию! Как видим, «бонапартистские» и не только бонапартистские идеи были и у Ленина. Однако Тухачевский на самом деле не был Бонапартом и не имел настоящего опыта руководства столь крупными войсковыми соединениями. Да и гением Тухачевского не назовешь, потому что военный гений – это человек, среди прочего способный быстро обобщать свой и чужой опыт. Хотя человеком он был исключительно талантливым и способным. А опыт у него имелся лишь Гражданской войны. Это особая война, в ней следует учитывать не только способность войск вести боевые действия, но и настроения тыла, настроение армии противника, множество других политических и психологических факторов. А потому порой можно пренебречь правилами ведения боевых действий. Но где проходит грань между учетом особенностей Гражданской войны и авантюризмом, не всегда удается различить. Авантюризм Тухачевского проявился уже в борьбе против Колчака, когда Тухачевский однажды слишком увлекся и ушел вперед, обнажив свой фланг. Тогда командующий фронтом Владимир Ольдерогге, из генштабистов, которого впоследствии Тухачевский поносил в одной из своих статей (правда, Ольдерогге был уже к тому времени расстрелян в ходе так называемой операции «Весна»), заставил его притормозить и установить связь с соседними соединениями, чтобы не получить удар во фланг.

Под Варшавой получилось именно то, против чего Ольдерогге предостерегал Тухачевского. Правда, значительная часть вины лежит на командовании Юго-Западного фронта и лично Сталине. Войска Юго-Западного фронта, наступавшие на Львов, должны были повернуть в поддержку Западного фронта, усилить эту группировку, но они продолжали наступать: слишком близка была добыча. Упустили время, возник зазор, и этот зазор использовали поляки.

Правда, некоторые военные историки и теоретики считают, что даже если бы приказ был выполнен, это бы все равно не помогло. Паническое бегство, а затем отступление польских войск для опытного военачальника не стало бы основанием полагать, что это уже разгром. Количества пленных и захваченных артиллерийских орудий – этого важнейшего показателя разгрома противника – было недостаточно для того, чтобы убедиться, что противник наголову разбит. Между тем поляки и их советники, прежде всего французский генштабист Максим Вейган, командующий польскими войсками Юзеф Пилсудский и начальник польского штаба генерал Тадеуш Розвадовский, разрабатывали план контрудара.

До сих пор историки спорят о том, кто составил план контрнаступления. Похоже, что решающую роль все-таки сыграл Пилсудский.

Так или иначе, Польша получила помощь вооружением и интеллектуальную поддержку в лице Вейгана, а также французских добровольцев, одним из которых был тогда никому не известный капитан де Голль. Среди добровольцев были и американские летчики. Когда Тухачевский стал огибать Варшаву с севера, рассчитывая заодно отрезать Данциг, через который поступало снабжение для польской армии, он нарвался на контрудар такой силы, что под Варшавой Красная армия была буквально разгромлена. Случилось то, что польская историография и собственно польский народ называют «чудом на Висле».

В битве под Варшавой поляки потеряли 4,5 тысячи убитыми, 22 тысячи ранеными, 10 тысяч пропавшими без вести, скорее всего, тоже погибшими. Потери Красной армии: 25 тысяч убитыми и тяжело раненными, 66 тысяч плененных и 45 тысяч интернированных в Восточной Пруссии (конный корпус Г. Д. Гая и некоторые другие части) – они оказались отрезанными и перешли германскую границу. Потери составили 65–70 процентов личного состава Западного фронта. Чудовищные потери. На каком-то этапе Тухачевский потерял управление войсками. Он тяжело переживал произошедшее, но, как ни странно, на его дальнейшей карьере поражение под Варшавой почти не отразилось. Более того, Тухачевский и впоследствии привлекался к решению самых важных для советской власти задач, например подавлению Кронштадтского мятежа. Он командовал 7‐й армией, которая брала Кронштадт, а, как известно, Кронштадтское восстание было подавлено с необыкновенной жестокостью. Вслед за