Карла. — На орехи, цитрусы, пыльцу, насекомых и многое другое. В один прекрасный день он решил от неё избавиться и установил в себя соответствующий медицинский модуль. Этот модуль и правда помог ему справиться с аллергией, вот только теперь без него его жизнь невозможна. Через полчаса после отсоединения он отекает, кашляет, покрывается пятнами и задыхается, словно отдувается за все те моменты, когда модуль спасал ему жизнь. Без него он умрет.

— Возьми его, Карла. — Томас протянул девушке модуль.

— Ну нет! — воскликнула она. — Немедленно установи его обратно!

— Я быстро. Ничего страшного не случится.

— Ты же умрешь! Я как твой врач тебе запрещаю.

— Ну, врачей я не особенно слушаюсь.

— Это не смешно.

— Ну как хочешь. — Томас подобрался к столу президента и положил модуль там.

Карла, видимо, поняла, что Томаса не переубедить, поэтому сдалась, подлетела к столу и схватила модуль в свои руки так, точно он был самым ценным предметом во вселенной.

— Ну вот, — изрек Томас, повернувшись к Эдварду. — Я оставляю здесь Карлу и модуль — все самое важное, что есть в моей жизни, — в качестве залога. Теперь пойдешь ловить проклятого Жана или нет?

Эдвард не знал, верить в эту историю с аллергиями или нет. Томас и Карла вполне могли разыграть спектакль, чтобы заманить Эдварда куда-нибудь в неизвестное место. Однако если появилась возможность поймать Жана, то стоило рискнуть. Эдвард не был беспомощным и вполне мог в случае чего за себя постоять.

— Ладно, — согласился он наконец. — Валяй.

Томас удовлетворенно кивнул и подполз к Эдварду, взяв его за рукав кофты. Через мгновение они растворились, оставив после себя облако золотого тумана.

***

Эдвард не понял, куда его переместил Томас, но сам неожиданно решил перетянуть его в другое место. Они оказались на крыше дома Анаис, где Эд пихнул марсианина к кирпичной трубе и приставил к его лицу пистолет.

— Об этом ты мне не сказал, — пискнул шокированный Томас. — Так вот за что ты извинился.

— Кто убил Элинор?! — вопросил Эдвард и свободной рукой схватил его за ворот плаща.

— Что?.. — растерялся тот.

— Назови мне имя убийцы Элинор! — потребовал Эдвард.

— Её не убивали.

— Не ври!

— Это правда, Эдвард.

— Спрашиваю в последний раз, кто ее убил?!

— Она сама себя убила! — взорвался Томас.

— Она не могла…

— Но убила!

— Ты врешь, сукин сын. Знаешь, что она мне сказала перед тем, как ее убили? «Не доверяй агентству»! Ты единственный, кто связан хоть с каким-то агентством!

— Что за бред? — фыркнул Томас. — Нет. Я не вру.

— Назови мне хоть одну причину тебе верить.

— Послушай, Эдвард, — терпеливо начал Томас. — Форд — это ведь не моя фамилия. Это имя. Томас Форд — это два имени. Моя фамилия Дебюсси. Я твой правнук, а ты мой прадед. Я не стал бы тебя обманывать. Так что убери, пожалуйста, пистолет от моего лица, а то пахнет он не очень. — Он отодвинул от себя дуло, словно то было лишь назойливой мошкой.

— Что ты несешь?

— Знаю, что в это трудно поверить, поэтому я без резких движений покажу тебе одну фотографию. — Томас медленно подтянул к себе руку, в которой так и сжимал снятый компьютер, и через несколько секунд вывел в воздух изображение. — Здесь мы с тобой.

Эдвард уставился на фотографию. Там были изображены Томас и какой-то семидесятилетний седой старик. Они обнимали друг друга за плечи и с улыбкой глядели в камеру, словно дед и его внук. И… этот дед и вправду был похож на Эдварда, если бы он постарел лет на сорок.

— Что за… черт?..

— А если и это не убедило, то ты записал видео. — Томас провёл пальцем по голограмме и включил появившееся там видео с физиономией того самого старика.

— Привет, Эдвард, — заговорил он, и у Эдварда по спине пробежались мурашки. — Странно, да? Плохо помню, что случилось в тот день, но слушай Тома. Он хороший парень и действительно пытается помочь. — Старик посмотрел куда-то в сторону, словно собираясь с мыслями, и Эдвард увидел металлический предмет, который тянулся по его правому виску и уходил под седые волосы. Что это за приспособление, разобрать так и не удалось. — Иногда, оглядываясь назад, я думаю, что было бы, сложись все иначе. Ведь это было слишком тяжело. Все, что происходит в твоей жизни сейчас, это ещё цветочки. И у меня есть возможность сказать тебе что-то, чтобы все изменить. Но я не стану этого делать. Просто будь готов к тому, что дальше будет хуже, но никогда не забывай, что в жизни не бывает все только черным и только белым. Вообще, жизнь — это дикая палитра красок, где есть такие цвета, о существовании которых ты даже не подозревал. И каждый видит эти цвета по-своему. Например, это не черный, а обсидиановый или цвет ночного неба. Ты видел цвет ночного неба? Разве оно чисто черное? И… наверное, ты думаешь, к чему я все это говорю? К тому, что… — Он опустил взгляд, а потом резко устремил его в камеру. — То, за что ты стоишь, это правильно. Не останавливайся. Никогда.

Видео закончилось. Лицо старика застыло, и его печальный взгляд был устремлён прямо на Эдварда. Это было так жутко, что внутри все свернулось в тугой узел.

— Я иногда прилетаю к тебе, — сказал Томас, разрушив напряженную тишину и погасив голограмму. — Мы общаемся. Ведь твой сын, Томас Форд Первый, улетел в будущее на экспериментальной машине времени и застрял в тридцать восьмом веке. Он работал над машиной времени, которая может путешествовать в будущее, но не очень в этом преуспел. А у нас любые машины времени запрещены, кроме служебных, конечно, так что он не смог ни доделать её, ни вернуться назад. Я навещаю тебя, потому что… у тебя никого не осталась. Знаю, видео не внушает оптимизма, но на самом деле у тебя была не такая и ужасная жизнь. Ты был счастлив. Рядом с тобой были люди, которые тебя любили. Наверное, это самое главное.

— Но…

— Во избежание некоторых вопросов скажу сразу, что я знаком с тобой уже стариком. Я тебя видел несколько раз в юности, но мы с тобой не общались. Во время заварушки с Вашингтоном я тебя просто не узнал. Если бы узнал, то первая встреча оказалась бы более… адекватная. Так что я сам виноват в том, что сейчас ты ко мне относишься с недоверием.

Эдвард отступил и оглядел Томаса с ног до головы. В марсианине с самого начала было что-то знакомое. Что-то, что он видел в