самом себе. Эта манера поведения, эти чёрные, как уголь, волосы, эти скулы и даже форма носа, — ну вылитый Эдвард в двадцать лет. И как он мог не заметить этого раньше? Впрочем, раньше было и не до этого.

— Я отведу тебя к Жану, — сказал Томас. — Просто… поверь мне.

***

Томас сдержал обещание. Он привел Эдварда к небольшому увитому плющом домику в городке Живерни. Место было очень симпатичное — кругом пестрели цветы, шуршали листвой деревья и голосили мелкие птички. Домик стоял на отшибе города и прятался за ветвями кустарника, только ярко-синее окно выделяло его среди этой зелени.

Эдвард не верил, что самый страшный преступник в истории нашел себе убежище в таком живописном месте.

— Он живет там, — сообщил Томас.

— Тогда вперёд, — скомандовал Эд и двинулся по узкой дорожке в сторону кованой калитки.

О жутком видео он предпочёл не думать. Ну, увидел он себя будущего, и что с того? Эдвард много всего повидал за свою жизнь, так что это не должно было казаться таким уж странным. Просто небольшое послание из будущего. Не особенно воодушевляющее, но Эдвард другого, в общем-то, и не ожидал. Даже удивительно, что он сможет дожить до такого возраста.

С такими мыслями Эд толкнул калитку, которая оказалась не заперта. Дорожка за ней продолжалась и вела к крыльцу, на котором стояли резиновые сапоги и простого вида удочки, точно тут жил какой-то сельский рыбак. Рядом с крыльцом росли розы, благодаря которым воздух был пронизан их густым ароматом.

— Очень мило, — заметил Томас, следуя за Эдвардом. — У меня на Марсе тоже раньше рос цветок. Правда, он помер.

— Жаль, — бесцветно ответил Эдвард.

— Очень. Но зато у нас много кактусов. А я обожаю кактусовый сок! Но чай все же люблю больше.

Эдвард постучал в деревянную дверь, решив, что если в течение минуты никто не откроет, то он ее выбьет.

На удивление замок изнутри щелкнул, и дверь отворилась. На пороге возник Жан Лобер собственной персоной. Сонный, в растянутой футболке и со спутанной шевелюрой, словно обычный человек, за спиной которого не было горы трупов. На его лице была тронутая сединой щетина, и Эдвард решил, что Жану должно быть уже за сорок. При виде незваных гостей он распахнул голубые глаза и застыл. Когда он сообразил, что происходит, то резко начал закрываться, но Эд уже сунул ногу в щель и дернул дверь на себя.

— Жан Лобер, — изрек Эдвард. — Я арестовываю вас за преступления против человечества и истории. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас. Вы имеете право на адвоката. Если вы не можете оплатить его услуги, то адвокат будет предоставлен вам государством, — зачитал он права, а потом решил добавить: — Хотя хрена с два с тобой вообще будут возиться, ублюдок. Радуйся, что я не пристрелю тебя на месте, хотя у меня есть приказ при необходимости тебя ликвидировать.

— Так ликвидируй, — хрипло сказал Жан.

— Ну нет, — покачал головой Эдвард. — Так просто ты не отделаешься. Руки! — Он ткнул в него пистолетом, и Жан послушно поднял руки.

— Классный домик, — между делом заметил Томас, заглядывая внутрь, но Эдвард вытолкнул его обратно за порог.

— Стой там.

Эдвард знал, что Жан Лобер не сможет переместиться в другое место. Для того чтобы телепортироваться, ему нужно убить путешественника во времени. Выбор, конечно, у него большой, но Эдвард не позволит ему убить ни себя, ни Томаса. Больше этот тип никого и никогда не убьёт.

— Ну что ж, — вздохнул Жан. — Сдаюсь.

— Ах да, я забыл сказать, — вставил Томас. — Мы из будущего, из 2048 года. Радуйтесь, что у вас есть такая возможность переместиться на целых восемь лет вперед!

Эдвард не очень хорошо знал Томаса, но ему показалось, что марсианину просто нравится объяснять людям из прошлого, что он прибыл из будущего.

— Что? — не понял Эдвард.

— Это 2040 год, — сказал он.

— Ладно. Найдешь дорогу в кабинет Эстель сам? А я отправлю Жана за решетку.

— Ок, — ответил Томас.

***

Томаса долго уговаривать не пришлось. В горле уже начало першить, так что нужно было подключиться к медицинскому модулю как можно скорее. Томас растворился в воздухе и появился в кабинете президента Франции. Карла пила кофе с Эстель Жаккар и о чем-то с ней разговаривала, но, увидев друга, отбросила от себя чашку и кинулась к Томасу.

— Идиот! — воскликнула она, толкнув его в плечо, но потом резко переменила политику и крепко его обняла. — Никогда так больше не делай.

Томас кивнул.

Карла тем временем вытащила модуль и быстро присоединила его к серебристому кабелю на руке Томаса.

— Ну а где же Жан Лобер и Эдвард? — спросила президент.

— Они отправились в отделение, — ответил Томас.

— А где доказательство?

И, словно в ответ на этот вопрос, часы на руке Эстель пискнули, оповещая о входящем звонке. Эстель нажала на экран, и в воздух вышла голограмма, изображающая мужчину в черном костюме с галстуком. Томас увидел только затылок с небольшой лысиной, но все равно понял, кто связался с президентом. Эммануэль де Ла Сиверр, министр внутренних дел.

— Госпожа президент, — раздался голос из часов. — Новости от наших путешественников. Жан Лобер пойман. За тридцать три года своего существования они наконец справились со своей задачей.

***

Томас и Карла вернулись на «Черную жемчужину», которая зависла в нескольких метрах над Елисейским дворцом. Томас тут же без сил упал на пассажирское кресло и тяжело вздохнул.

— Ты придурок, — сказала Карла.

— Ну и что? — не впечатлился он.

— Ты мог умереть.

— Не мог. Карла, я же знал, чем все закончится. Эдвард мне рассказал.

— А ты не мог сказать об этом раньше, чтобы я не волновалась?

— Ну, прости.

— Я твой чертов врач и должна следить за состоянием твоего здоровья! — От эмоций Карлу даже трясло.

— Я знаю. — Томас взял ее за руку и усадил рядом с собой.

— Тупица! — воскликнула она. — И какого черта ты вообще начал перемещаться самостоятельно?! Ты же знаешь, что тебе это вредно!

— Да.

— Тогда почему?! — ее голос сорвался, а на глазах выступили слезы. — Почему ты так к себе относишься? Ты же не бессмертный! Я столько раз лечила тебя и зашивала твои чертовы раны! Не уважаешь себя, тогда уважай хотя бы людей, которым ты не безразличен!

— Я… — Томас неожиданно помрачнел. — Я устал.

Карла взглянула на него полными слез глазами и удивленно замерла. Томас не ощущал себя больше легкомысленным парнем. Теперь он чувствовал себя двухсотлетним стариком, коим и являлся на самом