М-да. Зато надо было видеть, какими глазами после вчерашнего стали смотреть на меня окружающие! Судя по всему, слухи о моих необычайных талантах и знаниях уже разошлись по широким массам. Потому что такого почтительного уважения и фактически почитания мне испытывать еще не доводилось ни в этой, ни в Той жизни. И если бы я и сам не был в состоянии жуткого похмелья, наверное, с непривычки бы смутился и удрал отсюда восвояси.

Да. Это вчера я тут шлялся, и ни одна тварь не удосужилась оторваться от работы, чтобы лишний раз поглядеть на меня. Сегодня, стоило мне только подойти к мастеру, он бросал свои дела и максимально подробно отвечал на все мои вопросы… Жаль только, что я плохо понимал ответы из-за языкового барьера. Но, тем не менее, кое-что для себя выяснил. И самое главное, отливали изделия тут в формах из смеси сухой глины, песка и зачем-то пепла. Модель делали из дерева или воска. Это как раз была сфера деятельности Ундая, как шамана, говорящего с духами форм и узоров. Другой великий шаман, Одой, который отвечал за тайны превращения камней в металл, сейчас отсутствовал, поехав, как я понял, инспектировать дальние рудники. Но зато оставались его ученики, которые без проблем могли переплавить несколько моих бронзовых безделушек в нужную мне форму.

В принципе, некоторые навыки модельного дела я знал. Нам преподавали основы, в том числе и про литье что-то было. Но мы в основном делали изразцы, посуду и умели снять форму со статуи любой сложности… теоретически. Правда, работали мы с гипсом… Но хрен с ним, моя задача сделать модель, а там уж пусть форматоры сами головы ломают. А с чего начинается любая работа? Правильно, с эскиза, потом чертежа… Тем более что солнышко поднялось уже высоко, развеяв утреннюю прохладу. Так что самое время было залезть под навес старины Ундая и малость поцарапать его глиняные поддоны… Потом будет о чем поговорить конкретно.

По пути встретил стряпуху Улоскат и, отпустив несколько комплиментов ее талантам, красоте и обаянию, тонко намекнул на попить чего-нибудь кисленького. Тетка растаяла и вся прям расцвела, пообещав расстараться… Видно, комплиментами ее тут не баловали.

Сел… Набросал на поддоне что-то вроде длинного прямого кинжала, в нижней части изобразил два своеобразных крылышка-топорика, какими, насколько я помнил, снабжали протазаны. Подумал… Эти крылышки, с одной стороны, не позволяли оружию воткнуться слишком глубоко. Образованными между «кинжалом» и «топориками» рогульками можно было ловить вражеские клинки или древки, а обратной стороной работать как багром, цепляя и стаскивая всадника. Боковые лезвия использовались для рубки и резки… Значит, делать их надо полукруглыми и с четко выступающими углами. Нарисовал… Достал свой длинный кинжал, приложил к рисунку, чтобы соотнести с размерами… Перерисовал заново, уменьшив всю конструкцию сантиметров на пять… Стер, подкорректировал одну половинку, задумался… Тут приковылял Ундай. Дедку после вчерашней пьянки явно приходилось куда хуже, чем мне, но, видно, верные ученики донесли ему про мое вторжение в его юрисдикцию, и он не смог остаться в стороне. Следующую пару часов мы с ним обсуждали, спорили, ругались, мирились и начинали все по новой. Попутно выдув два здоровенных кувшина с каким-то кисленьким морсом, который усердно поставляла нам Улоскат. Я на пальцах объяснял ему, что хочу и почему это лучше того, что привык делать он. Ундай сомневался, уточнял, плевался, предлагал свое… В процессе обсуждения я сбегал к гончару за глиной и начал лепить наглядное пособие. Хитрый Ундай достал две какие-то одинаковых размеров керамические досочки и протянул мне. Думал, я ничего не соображу. Но я поглядел на досочки и проникся. Во-первых, они были идеально одинаковые, а во-вторых, идеально ровные. Слепить, а главное, обжечь такие можно, только имея очень ровную поверхность в печи.

Так что предназначение досочек не стало для меня загадкой, я бодро изобразил руками требуемое и получил пару шкурок каких-то зверьков. Скорее даже листов пергамента, поскольку шерсть с них была удалена, а сами шкурки были довольно жесткими. Угольком отрисовал на одной из шкурок левую половину своего изделия, долго корректировал, добиваясь совершенства и изящества линий. Потом одним из своих кинжалов, который использовал для подрезания бороды и потому держал особо острым, вырезал шаблон. Второй лист пергамента сначала четко обрезал по краям одной из досок, потом отметил середину и, перевертывая шаблон с одной сторону на другую, начертил наконечник протазана. Опять вырезал, перенес изображение на досочки. Глянул на Ундая – похоже, он был мной полностью доволен, хотя и изрядно удивлен. Дикарь знал страшную тайну симметрии и копирования. Потом я начал лепить…

Работали мы с ним до самого вечера. Пару раз Улоскат приходила звать нас на обед, но мы только отмахивались. Ундай открывал мне тайны изготовления втулки, которую насаживают на древко, а я познакомил его с духами ребер жесткости и объяснил, как невысокий гребень, идущий посреди кинжала, будет способствовать его извлечению из вражьих костей. Он одолжил мне свои инструменты, а я нарисовал ему скульптурные петли, циркуль, рейсмус и объяснил, как ими пользоваться…

Потом мы снова долго ругались из-за правильного узора, который, по мнению Ундая, несомненно должен быть нанесен на это благородное оружие. Он склонялся к какому-то достаточно абстрактному, растительному орнаменту, я же хотел изображение большого брата и местного подобия хорька, бывшего тотемным животным нашего племени. Подобно двуглавому орлу, они сидели бы спина к спине, глядя каждый в свою сторону, из завитков шерсти составлялся красивый плетеный узор. Ундай меня долго отговаривал, намекая на возможные проблемы с духами. И на некую опасность, которая возникнет в случае попадания оружия в руки врагов. Они, мол, тогда получат возможность заколдовать меня и даже наслать порчу на все племя… Настоять на своем я смог, только открыв ему «страшный секрет» особого узора, который сделает невозможным любое колдовство над сделанным оружием. В результате чего будущую тулею протазана украсил волшебный узор «хрен вам, суки», который Ундай немедленно скопировал на отдельную шкурку, тщательно вырисовывая каждую завитушку моего почерка.

Остановились мы, когда подкравшиеся сумерки сделали дальнейшую работу невозможной.

Но наши приключения на этом не закончились. Глаза у обоих горели азартом, и мы пошли в наш домишко, оценивать запасы имеющегося у меня для переливки лома цветных металлов. И явились аккурат к новому пиршеству. На сей раз, уже в нашем дворике, был накрыт стол, во главе которого сидел Лга’нхи с десятком каких-то дюжих мужиков бандитского вида. Вокруг бегали утрешние тетки, поднося куски свежезажаренного мяса, сыра, плошки с кашей и кувшины с пивом и молоком. Осакат дирижировала тетками, скромно сидя в сторонке.

Я, признаться, увидев мужиков, малость заробел. Уж больно они мне напоминали моих степных соплеменников своими широченными плечами и кровожадным выражением глаз. Задница просто-таки заныла в ожидании очередного пенделя. Однако мужики явно сами заробели при виде меня и дедка Ундая и быстро очистили нам «парадные» места возле Лга’нхи.

Познакомились, выпили, пожрали… Запахи горячей пищи вдруг как-то резко разбудили во мне зверский голод, что и говорить, последний раз я ел сутки назад. Так что некоторое время работали исключительно мои челюсти… а мужики почтительно смотрели, как я изничтожаю козлятину. Напротив меня Ундай, видимо, не уверенный в крепости своих зубов, налегал на кашу и сыр, запивая все это молоком… Он налопался первым, и пока я еще обгладывал кость, уже успел поведать отобранным в поход воинам про страшную вундервафлю, которую мы с ним (!) сегодня придумали. Скромностью Ундай не злоупотреблял, потому мой скромный протазан в его описании выглядел чуть ли не «звездой смерти». Один отблеск нашего будущего оружия должен был уничтожать врагов десятками, а от замаха – целые армии обращались в бегство, седея от ужаса и умирая от разрывов сердца. Напоследок он порадовал их новостью о великом волшебстве, которое, в случае попадания оружия в руки врагов, заставит его обратиться против них самих. Короче, вечер опять удался. Мой дутый авторитет раздулся уже до неприлично опасных размеров, и я с ужасом прикидывал, как буду «соответствовать» тому образу «великого и ужасного», что сложился в глазах моих будущих спутников благодаря хвастовству Ундая. И потому опять нервно налегал на пиво…