– Точно? – спросил Рейберн. – Ты уверен, что никакой другой ученик не просил тебя позвонить? Скажи-ка, может быть, этот?

И он протянул ужасную фотографию, сделанную, когда я был в пятом классе. Я постарался не вздрогнуть.

– Молодой человек, – начал он, выпуская мой воротник. – Этот ребенок находится в серьезной опасности. Если он просил тебя позвонить…

– Никто меня ни о чем не просил, – прервал я его.

Нелл тысячу раз говорила, что мне нельзя себя выдавать, и объясняла, как работают ее чары, но я так и не додумался спросить, меняют ли они мой голос.

Зато теперь получил ответ.

Лицо Рейберна вытянулось, потом скривилось от недоумения, он снова развернул меня к себе и наклонился ближе:

– Прос…

Внезапно рядом появилась Нелл, которая что-то вынимала из внешнего кармана сумки. Она схватила дворецкого за руку, чтобы привлечь внимание, и как только он взглянул на нее, швырнула щепотку розовой пыли ему в лицо.

Рейберн закашлялся и попытался отмахнуться, но безуспешно. Его рука разжалась, и я наконец вырвался. А он просто… застыл! Его тело расслабилось, плечи поникли.

– Ты никого здесь не видел, – говорила Нелл, вытирая ладони, испачканные чем-то розовым, о свои черные штаны. – Проспера здесь нет. Возвращайся и расскажи им об этом.

Рейберн так и стоял в оцепенении. Нелл не стала дожидаться ответа, обошла его и сказала мне:

– Пойдем.

– Почему ты не рассказала мне про голос? – спросил я, когда мы уже далеко отошли. – Нелл, что происходит?

«Может быть, она все-таки надеялась, что ты выдашь себя?» – Аластор недоумевал, как и я.

– Я… Я просто забыла. Ты рад?

– Чем ты его посыпала?

– Дурманящей пылью, – прошептала она, таща меня за собой по лужам к автобусной остановке. Если бы она помедлила хоть немного, мне пришлось бы бежать к ближайшей урне, потому что меня страшно тошнило, и желудок готов был немедленно расстаться со всем содержимым.

– Что такое дурманящая пыль? – спросил я.

– Травы, кристаллы и всякое такое, – ответила Нелл, наконец выпуская мою руку. Мы скатились с холма, скользкого от мокрых опавших листьев, оранжевых и красных, пробежали под деревьями и ворвались в автобус, когда двери уже закрывались. Мы заняли последние свободные места.

– Моя мама ее придумала. Пыль сбивает с толку и позволяет изменять память, – прошептала она, уткнувшись лбом в спинку сиденья впереди нас. Окна запотели, скрыв от нас улицу. Весь город закутался в густой белый туман. – Только… Не говори ему ничего, хорошо? Не говори Барнабасу, что у меня есть пыль. И вообще, о том, что произошло, не рассказывай. Если он узнает, то запрет нас дома. Он нас не выпустит.

Ужас холодными пальцами коснулся моего горла.

– Да ладно, он так не сделает.

Нелл слегка повернулась, глядя на меня сквозь запотевшие очки.

– Ты его не знаешь. Просто пообещай, ладно?

– Ладно, – сказал я. Мне ужасно не нравилось, что это становится все больше похоже на ложь, чем на секрет.

Пока Проспер и маленькая ведьма возвращались домой, Аластор многое успел обдумать. Он молча снова и снова вспоминал, как они с мальчиком чуть было не вернулись в Редхуд.

Чуть не вернулись. Аластора едва не схватили и не потащили обратно в Редхуд.

Страх заставил Аластора кричать, чтобы мальчик бежал. Ничем не прикрытый, отвратительный страх за свою жизнь, которая пока неразрывно связана с жизнью мальчика. Это страшно раздражало демона – и все вместе, и каждая деталь в отдельности. Осознание собственной слабости. Запах мальчишки. Аластор прекрасно знал, что если они вернутся в Редхуд до того, как он восстановит силы и выберется наружу, всё, что Реддинги сделают с мальчиком, они сделают и с демоном внутри него.

Аластор прекрасно знал эту семью, и у него не было ни малейших сомнений в том, что бабуля не станет сдерживаться и убьет их обоих, лишь бы демон не исполнил проклятие, которое он произнес несколько веков назад. Они ни перед чем не остановятся, лишь бы сохранить богатство, даже перед убийством своих родных. Онор Реддинг прекрасно это доказал.

Но… Мальчишка отказывался заключать контракт. Аластор чувствовал, что Проспер несколько раз чуть было не сказал «да», но что-то все время ему мешало. Демон был в смятении. Увидев лишь немногое из того, что можно получить с помощью Аластора, этот отрок все время хотел спрятаться, убежать от своих сил и возможностей. Либо он трус и боится внимания, либо…

Нет. Все Реддинги одинаковые. Даже Онор начинал с чистейших помыслов, но быстро понял, что успех становится гораздо приятнее, если добавить щепотку власти. А стоит однажды ощутить ее, и ты уже не можешь остановиться. Твоему ненасытному сердцу хочется все больше и больше.

Аластор прислонился к разрушенному могильному камню, сунул руку мальчика в пакет, кишащий пауками, которых днем собрал для него Найтлок. Он достал паучка, положил в рот и дал ему немного поползать по языку. Так-то лучше. Он ведь уже чувствовал, что почти заполнил тело мальчика и был готов вот-вот вырваться наружу.

Но теперь, когда он потратил столько сил, чтобы отбиться от гуля, пауки – это единственное средство, чтобы успеть восстановиться и опередить гадких людишек, которые собираются переместить его из тела мальчика в какого-нибудь грызуна.

– Расчеши быстрее, чувак, – эта современная фраза казалась Аластору очень странной. Современный язык он осваивал, слушая мальчика. И благодаря услужливому хобу с его несколько унизительными замечаниями.

– Чеши быстрее, господин, – ответил Найтлок с поклоном. – Я постараюсь превзойти себя, мой повелитель.

– Полагаю, мы можем не так строго соблюдать формальности, – с довольной улыбкой заметил Аластор. – Можешь называть меня просто «Ваше высочество, великий темный князь Третьего королевства».

Маленький хоб покраснел от радости, раскладывая осколки зеркала на одной из могил.

– Ты уверен, что это последний приют ведьмы? – спросил Аластор, и поднял опавший лист, застрявший между могильных плит. – Могила настоящей ведьмы? Иначе не сработает! Луна сегодня слишком слаба, нам нужна дополнительная энергия.

Найтлок кивал.

– Да, да, да! Настоящая ведьма, самая настоящая. Хоб видел, как другие демоны принимали лунные ванны на этой могиле.

Луна считалась источником колдовской силы. Легенды об этом уходили корнями на тысячи лет назад, к мерзким древним грекам, поклонявшимся богине Луны – Артемиде, деве-охотнице.

Аластор, конечно, знал, что лунная сила – подарок Древних, которые хотели, чтобы между королевствами царило равновесие, и чтобы каждый вид существ занимал в мире определенное положение. Древние создали ведьм, и демонов, и людей. Аластор должен быть им благодарен. Но ведьмы – это как болячка на заднице, которую ничем не вылечишь.