— Таяна Романовна, — наконец вздохнул Горыныч, — вам никогда не приходило в голову, что люди вокруг вас существуют не для того, чтобы исполнять любые ваши капризы?

— Да что ты? Серьезно? — хохотнула девчонка, скопировала позу мужчины, точно так же спрятав руки в задние карманы легких брюк. — А ты совершенно случайно не забыл, на кого работаешь, Змей чешуйчатый?

— Кто девушку платит, тот ее и танцует? — ухмыльнулся Горыныч.

Девчонка не упускала момента, чтобы не ввернуть подобную фразу. Она всегда четко показывала на то, что Фрол — всего лишь охранник, подчиненный, человек, нанятый Львовским для сопровождения.

— Так мы поедем сегодня в город, девушка? — съязвила Таяна.

Подгорный проигнорировал протянутую ладонь, требующую вложить в нее ключ от машины. Открыл дверцу и сам легко разместился в кресле водителя.

Львовская собиралась топнуть ножкой, но потом вспомнила, что именно так и ведут себя капризные принцессы и папенькины дочки. А ведь она уже выросла. Она — взрослая, почти женщина. И не станет обращать внимания на всяких мужланов с внешностью наемника и верзилы.

Распахнув для Моти дверь, Тая дождалась, пока пес устроится в салоне. А потом и сама вскарабкалась. К сожалению, рост девушке не позволял так же легко и быстро, как Горынычу, преодолевать разного рода препятствия, но и просить о помощи девушка не собиралась.

Таяне казалось, что джип плетется со скоростью улитки. Буквально ползет. И это неимоверно раздражало.

— К ночи доберемся? — саркастически интересовалась Таяна.

Друзья уже звонили девушке, уточняли, где же носит Львовскую. А Кеша Смолянов, ее бойфренд и будущий первый мужчина, не переставал присылать голосовые сообщения и фото пикантного содержания.

Таяна без особого интереса рассматривала фотки. Видеть полуобнаженных мужчин она привыкла. Часто торчала в спортивном клубе мамы, да и папа с братом Ярославом вечно устраивали тренировки в домашнем спортзале. И, разумеется, этот Змей чешуйчатый мелькал перед глазами вот уже несколько лет.

О Фроле Подгорном девушка предпочитала не думать. Он жутко бесил ее. Не упускал момента, чтобы поиздеваться, указать на ее «сопливый» возраст и пристрастие к далеко не девчачьим игрушкам. Словом, именно Горыныч был решающим фактором того, чтобы пойти на столь важный шаг.

Львовская Таяна Романовна собиралась переспать с мужчиной, чтобы доказать всему миру и себе в том числе, что она уже взрослая и самодостаточная женщина. И Кеша казался ей самым подходящим кандидатом.

Смолянов был красивым, не наркоманом, неплохо учился, входил в команду университетской сборной по футболу и имел серьезные намерения по отношению к Таяне.

Словом, шаг этот был обдуманным и осознанным.

Однако у этого поступка, как и у любого другого, имелась и обратная сторона. Кеша не волновал сердце девушки. Рядом с ним Таяна чувствовала себя спокойно, уверенно, но этот мужчина не сумел затронуть потайные струны девичьей души.

— Если пробок не будет, — отвлек от серьезных мыслей грубоватый мужской голос.

Таяна перевела взгляд на широкие ладони, лежавшие на рулевом колесе.

Ладони были крепкими, уверенными и, Тая в этом не сомневалась, теплыми. В некоторых местах виднелись небольшие ссадины — свидетельство тому, что Горыныч не всегда надевал перчатки на тренировки.

А еще Тая знала, что на ключице у Фрола имелся след от пулевого ранения. На плече — татуировка. А на правом боку красовался узкий длинный шрам.

Вот такие странные и опасные знания были у Таяны. И бесполезные.

Кеша прислал очередное сообщение. Таяна едва успела рассмотреть фотку на экране, как тут же гаджет был стремительно отобран из ее рук, а автомобиль прижался к обочине, резко свернул направо и замер.

Шумная трасса осталась позади. Впереди — небольшая речка с высокими зарослями камышей, в которых пряталось утиное семейство.

— Ты что себе позволяешь, Змеюка чешуйчатая?! — вскричала Таяна, пытаясь отстегнуть ремень безопасности и выскочить из машины вслед за Горынычем.

Поведение мужчины было, мягко говоря, странным, необъяснимым, убийственно нелогичным.

А потом, когда телефон скрылся в высоких зарослях камыша, распугав уток, Тая и вовсе замерла с отвисшей до земли челюстью.

Бросок у Горыныча был изумительным. И если бы мужчина швыранул, к примеру, гранату, Тая похвалила бы его за такой сильный бросок. Но снарядом стал ее телефон. И это послужило началом крупного скандала.

— На себя посмотри, принцесса избалованная! — отчеканил Подгорный.

Таяна никогда не слышала такого тона от этого человека. Никогда. Он всегда казался ей собранным, сдержанным, контролирующим все и всех. Рядом с ним она чувствовала себя мелким пищащим котенком.

А тут — самый настоящий рев раненого медведя.

— Ты мой телефон в речку выбросил! — еще громче кричала девушка.

— Телефон предназначен для звонков, а не для разглядывания членов каких-то уродов! — рявкнул Горыныч.

Тая и не заметила, как молодой мужчина, поглощенный праведным гневом, навис над ней высоченной стеной, а его взгляд не сулил ничего, кроме атомного взрыва.

— Это мой телефон! — прокричала Таяна, не думая отступать или бояться этого верзилы. — И член принадлежит не каким-то уродам, а моему парню!

— Я ему этот член с корнями на хрен вырву! — еще громче отвечал Фрол, перестав себя контролировать.

Потому что сил больше не было. Не мог он больше игнорировать зуд под кожей и тягучую боль в ребрах от мысли, что кто-то имеет право прикасаться к этой вредной девчонке, быть с ней рядом, смотреть открыто, а теперь и вовсе прислать фотку собственного хозяйства.

— Не трогай Кешу! — потребовала Таяна, запрокидывая голову, потому что этот нахальный и вредный Горыныч окончательно оборзел и почти прижал ее к запылившемуся боку тачки.

— Или что?

У молодого мужчины никак не получалось понизить голос и совсем не выходило отстраниться от девушки. Фрол словно приклеился к ней грудной клеткой.

Таяна не верила своим глазам. Этот крупный парень, который был совсем не красавцем, мог легко вывести ее из себя, обладал скверным и упрямым характером, и всегда оставался в поле ее зрения, сейчас казался ей незнакомцем.

Что вообще происходит? С ним? С ней? С ними?

Эта мысль еще успела мелькнуть в хорошенькой головке Таяны Львовской, а потом ее накрыла тягучая, незнакомая ранее, волна.

Горыныч распластал ее тело по прохладной поверхности автомобильной двери, вжал так, что дышать становилось трудно. Жадный рот с силой накрыл ее губы. Девушка задохнулась от нахлынувших вдруг эмоций. Ее ладони взлетели вверх, к мужским широким плечам, а рот приоткрылся, выпуская протяжный стон.