– Боже мой! – Леа не устояла на ногах и опустилась на стул. – Как ты могла совершить такой отвратительный аморальный поступок? Как я смогу теперь появляться в обществе? Ты покрыла нашу семью позором. Папа будет вынужден отказаться от прихода. Кто же этот негодяй? У тебя был только один серьезный поклонник, но не верится, что мистер Уэллс позволил себе…

– Нет-нет. Я не подпускала Амоса Уэллса к себе и не давала ему повода…

Ребекка так вцепилась в спинку стула, что ее руки побелели.

Леа хрипло расхохоталась.

– Он и сам будет теперь обходить тебя стороной, когда узнает. На тебе уже клеймо…

Она злобно сощурила глаза и уставилась на сестру.

– Скажи, кто отец ребенка, Ребекка? Говори же! Может быть, Генри заставит его на тебе жениться, пока мы все еще не очутились по уши в грязи.

– Он уехал их Уэлсвилла. И из Невады. Но есть возможность избежать неприятностей, если вы с Генри мне поможете и дадите денег на дорогу. Я могу уехать к дяде Магнусу в Бостон.

– Ты бредишь! Его жена тетя Эстер лучше умрет, чем пустит в дом падшую женщину. Ты должна как можно скорее выйти замуж, Ребекка. Другого выхода нет. Кто этот негодяй? Генри достанет его из-под земли, если понадобится.

– Нет! Я не нужна Рори! Он нарушил свое обещание…

– Рори? Это тот ирландский хвастун, который отдал двадцать долларов за твою корзинку с ленчем? Неудивительно, что он потребовал за свои денежки большего, чем жареный цыпленок. – Леа была жестока. Ей доставляло удовольствие видеть, как Ребекка сникает под градом ее слов. – Вот почему он затесался в конюшню Дженсона! Он хотел задержаться в городе и соблазнить тебя. И ты из всех мужчин выбрала его, наихудшего, отъявленного вруна и вертопраха. Как ты могла, Ребекка? – Леа попеременно то краснела, то бледнела. – Ты должна выйти замуж, но не за этого нищего проходимца. Тогда уж лучше тебе остаться одной и родить незаконного ублюдка. В любом случае мы все сгорим от стыда.

Леа, обхватив голову руками, погрузилась в тяжкое раздумье. Ребекка, дрожащая, с поникшими плечами, стояла перед ней, бледная как привидение.

– Кто же на мне женится? – упавшим голосом спросила она. – У меня нет никого. «И я никому, кроме Рори, не позволю прикасаться ко мне», – добавила она мысленно.

– Я должна подумать, – между тем продолжала свою речь Леа. – Я посоветуюсь с Генри. Он всегда знает, что делать… Если Амос Уэллс не будет знать о ребенке…

– Я не могу лгать ему. – Ребекка похолодела при мысли об Амосе. – К тому же он давно не появляется у нас. Я ясно дала ему понять, что не расположена к нему, а он гордый человек…

– А ты свою гордость спрячь подальше и поступай так, как мы сочтем нужным. Мы обсудим твою проблему с Генри.

Амос Уэллс появился на следующей неделе. Он принес букет замечательных сирийских роз и попросил Ребекку пройти с ним в сад, где они могли бы поговорить наедине.

– Иди, иди, – весело напутствовала дочь Доркас. – Я поставлю эти цветы в лучшую хрустальную вазу. – Она обратилась к мужу. – В ту самую, что твой брат Магнус подарил нам на свадьбу. Мы займемся хозяйством, а молодые люди пусть пока погуляют. К вашему возвращению будет готов сливовый пирог.

Амос галантно распахнул перед Ребеккой дверь.

– Только после вас, дорогая.

Ребекка ответила ему вымученной улыбкой.

– Благодарю вас, Амос.

Она куталась в серую шерстяную шаль, несмотря на теплый вечер. Они прошлись между аккуратных грядок с овощами. Ребекка старалась не смотреть на тыквенные плети и налитые кочаны капусты. «Здесь я споткнулась, упала в грязь, и Рори… Нет! Я не должна вспоминать об этом!»

Голос Амоса прервал ее мысленное путешествие в прошлое.

– Сожалею, что дела задержали и я столь долго отсутствовал, но, может быть, это пошло нам обоим на пользу. У вас было время одуматься и по-новому взглянуть на некоторые вещи.

Да, она одумалась. День и ночь Ребекка копалась в своем сознании, бесконечно и уныло перебирая немногочисленные варианты, а зародыш новой жизни в ее теле постоянно напоминал о себе. Как ей поступить? Сказать Уэллсу о ребенке означало немедленный и постыдный для нее разрыв. Или подчиниться наставлениям Леа и с благодарностью принять от Амоса предложение руки и сердца, если таковое последует.

– Я заметила ваше отсутствие, Амос, – с осторожностью произнесла она.

Вдруг ее словно ударило обухом по голове. Что, если Леа поделилась новостью с Генри, а тот поведал Амосу о ее беременности?

Она зацепилась ногой за тыквенную плеть, точь-в-точь как в то утро. Амос бережно поддержал ее.

– Осторожно, дорогая.

Нет, ее сестра и свояк никогда не пойдут на это, потому что страстно желают свадьбы Амоса и Ребекки. Если б Амос все знал, он не явился бы сегодня с розами.

– Я дал вам время подумать, но завтра я должен ехать в Карсон-Сити на назначенную встречу с губернатором и законодателями штата. Стать сенатором Соединенных Штатов непросто. Здесь еще замешаны мои интересы в горнодобывающей и финансовой сферах. Боюсь, что мне придется поторопить вас, Ребекка, с ответом. Если вы примете мое предложение, нас тихо обвенчает здесь, в Уэлсвилле, ваш отец, а потом мы устроим грандиозный праздник в честь нашего бракосочетания в столице штата.

Огород кончился. Они уперлись в живую изгородь. Амос взял ее руку в свои ладони, легонько сжал, терпеливо ожидая, что она ответит.

«Как все плохо!» – подумала Ребекка. Его руки были холодными и чужими. Никакого трепета она не ощущала, не было и пламени, которое мгновенно вспыхивало, когда они с Рори касались друг друга. Но ирландец покинул свою возлюбленную, променял ее на рулетку и денверских шлюх, предоставив ей самой заботиться о себе и об их ребенке.

С большим трудом она нашла нужные слова.

– Это очень серьезный вопрос, Амос. Я должна обсудить его с отцом. Вы узнаете мой ответ утром. Вас это устроит? – Ребекка испугалась, что чем-то обидела его, но в его глазах не отразилось никаких чувств.

– Я с нетерпением буду ждать, когда наступит утро.

Он слегка улыбнулся и приложил пальцы к своим губам, посылая ей на прощание весьма прохладный воздушный поцелуй.

Перед тем как явиться к отцу в кабинет, Ребекка наплакалась вволю. Глаза у нее опухли и покраснели от слез. Сжавшись в комочек в кресле напротив отца, она выглядела истинным воплощением горя, отчаяния и раскаяния.

– Прости, папа, но я не могу согласиться на предложение мистера Амоса, не рассказав тебе всей правды, хотя Леа настаивает на моем молчании.

– Если тебе хочется поделиться своими проблемами с отцом, я тебя слушаю, Ребекка.

История грехопадения младшей дочери, рассказанная сбивчиво и прерываемая рыданиями, обрушилась на него словно ледяной водопад и потрясла душу.