Экипаж с грохотом рассыпается на части. Вне себя от бессильного гнева Амалия грозит беглецу кулаком. Крылья! Крылья бы мне, и я догоню его!

Бам-бам-бам! Да что ж такое, в самом деле!

Амалия разлепила веки, с трудом оторвала голову от подушки. Ну конечно же, это был сон. Кэмпбелл-Грановский давно мертв, он лежит в каком-нибудь сугробе, и хищные птицы понемногу клюют его труп. Нет больше бомбиста-террориста.

Бам! Бам! Дверь, кажется, вот-вот выпрыгнет из петель. Кто же там так стучит, в самом деле?

– Мадам Дюпон! – звенит тревожный женский голос, настолько искаженный страхом, что Амалия не сразу узнает его. – Пожалуйста, отворите!

Женскому голосу вторит другой – жалобный, детский.

– Мадам Дюпон! Амалия! Отзовитесь, ради бога!

Значит, за дверью Люсьен и его мать. Неужели опять что-то случилось? Одним прыжком Амалия соскакивает с постели.

– Сейчас! – кричит она. – Сейчас открою!

Амалия набрасывает на себя кокетливый кружевной пеньюар в стиле покойной Дезире Фонтенуа, наспех закалывает волосы и отпирает дверь.

У Анриетты Коломбье в глазах испуг, губы дрожат, а лицо жалкое, несчастное, серое. Она держит за руку своего сына – не так, как обычно мать держит ребенка, а так, словно в целом мире ее никто не сможет защитить, кроме него. И Амалия, которая мгновенно примечает самые тонкие нюансы, поневоле начинает подозревать самое худшее.

– Что случилось? – спрашивает она.

Анриетта Коломбье судорожно сглатывает.

– Я не знаю… – лепечет она. – Но мой муж… он не отзывается.

– Может быть, еще рано, чтобы вставать? – спрашивает Амалия.

– О нет, мадам! Вы плохо его знаете… В восемь утра он всегда на ногах!

Через плечо Амалия бросает взгляд на часы. Они показывали половину девятого. Маленький Люсьен смотрит на нее с надеждой, но что-то уже сейчас подсказывает ей, что надежде подростка не суждено оправдаться.

– Давайте разберемся, – внезапно охрипшим голосом произносит она. – Вы долго стучали? Я имею в виду…

– Я стучала и звала его, но никто не отзывался, – шепчет Анриетта. В глазах ее стоят слезы. – Я пыталась открыть дверь, но она заперта.

Амалия вскидывает голову.

– Изнутри в скважине торчит ключ?

Мать и сын беспомощно смотрят друг на друга.

– Нет, – наконец произносит Люсьен и, шмыгнув носом, решительно повторяет: – Нет!

– Немедленно зовите мужчин, – распоряжается Амалия. – Прежде всего – Альбера и доктора, вероятно, они нам понадобятся. – Она морщится. – Учитель фехтования у себя?

– Да, мадам Дюпон.

– Его тоже зовите. Математика не надо – все равно он вряд ли поможет нам открыть дверь.

– А Лабиша, дворецкого?

– Он слишком стар. Нет, он нам не нужен. Филипп Бретель – довольно крепкий мужчина, пусть лучше он нам поможет.

Люсьен со всех ног бросается исполнять данное ему поручение. Анриетта Коломбье прислоняется к двери. Слезы уже текут по ее щекам.

– Мадам Дюпон… О мадам Дюпон! Как я боюсь! Господи, только бы он был жив!

Суета, топот ног, тревожные вопросы, аханье служанок. У Филиппа Бретеля под глазами – черные круги, Арман Лефер выглядит ничуть не лучше. Подоспевшая Матильда вполголоса утешает свекровь. Почти все обитатели замка собираются возле покоев хозяина, дверь в которые надежно заперта.

– Дайте-ка я попробую, – хмуро бросает Амалия. – На всякий случай.

Она стучит в дверь. Никакого ответа.

– Месье Коломбье! Господин граф!

За дверью – тишина. Морщась, Амалия делает шаг назад.

– Приступайте, – велит она Альберу.

Дерево трещит и стонет под ударами топора. Анриетта Коломбье начинает рыдать. Сын, не зная, что делать, и совсем потеряв голову, теребит ее за юбку.

– Мама, мама, ну что ты! Пожалуйста, не плачь! Ведь ничего же еще не известно!

Одна из щепок попадает Амалии в лицо, слегка оцарапав щеку. На белой коже проступает капелька крови. Стиснув челюсти, Амалия стряхивает щепку на пол.

– Готово, сударыня, – докладывает кучер. Вместе с Филиппом Бретелем он налегает на дверь, и она распахивается.

– Я иду первая, доктор, вы за мной, – говорит Амалия. И Виньере, кивнув головой, утирает платком вспотевший лоб.

В сущности, это лишнее. Едва переступив порог, Амалия понимает, что никакие доктора графу Коломбье больше не понадобятся. Он висит на люстре, мертвый и уже окоченевший. Увидев ужасную картину, Анриетта Коломбье падает в обморок.

Сказать, что я был ошеломлен, значит ничего не сказать. На короткое время я вообще утратил способность понимать что-либо. Вчера – четыре привидения, которые не поддавались никакому логическому объяснению, сегодня – несчастный граф, убитый в точности так же, как до того Луи Констан… Ибо доктор Виньере, осмотрев труп, сказал: произошло именно убийство, а не самоубийство.

– Все то же самое: его ударили по голове, а затем повесили. Ничего нового.

– Ключ, – напомнила Амалия. Она сидела на оттоманке возле окна, потирая рукой подбородок. – В случае с Констаном комната была заперта изнутри. Здесь, очевидно, убийца просто вышел и запер дверь снаружи.

– Да, но как он проник к графу? – спросил актер.

– Очень просто, – буркнула Амалия. – Граф сам впустил его, из чего следует, что Коломбье знал этого человека и не боялся его.

– Значит, им определенно был не Кэмпбелл, – заметила Матильда. Она стояла у окна, очень бледная, и прижимала к груди платок.

– Но дверь могли отпереть и отмычкой, – упорствовал Массильон. – Из чего следует, что сам граф впустил пришедшего, оказавшегося убийцей?

– А какой смысл был Кэмпбеллу рисковать, – закричала Амалия, – зачем-то забираться к графу и убивать его?

– Если он прячется, – проговорил я, – и не хочет, чтобы об его убежище узнали, то никакого. Но что, если мы имеем дело с хладнокровно обдуманной местью? Насколько я понял, мадам Дюпон, вы вовсе не исключали такой возможности.

– Для начала надо найти ключ, – отрезала Амалия. – Дверь была заперта, стало быть, убийца закрыл ее и унес ключ с собой. Лабиш! Обыщите хорошенько весь замок. Делайте что хотите, но ключ должен быть у меня!

– Слушаюсь, мадам, – пролепетал дворецкий, кланяясь. Чувствовалось, что кошмарные события последних дней окончательно выбили его из колеи.

– Тот, кто найдет ключ от двери комнаты графа, получит от меня пятьдесят франков, – сказала Амалия. – Что же до меня, то я займусь опросом людей. – Она извлекла из сумочки записную книжку и карандаш. – Месье Лефер, я уже осмотрела тело. Помогите, пожалуйста, перенести его вниз. Когда вы понадобитесь, я пришлю за вами.