– Я признаю это, мама, и приношу свои извинения, – с готовностью выпалила Сесил, но Кэтрин не уловила в ее голосе даже намека на сожаление. Глаза девушки по-прежнему сияли от радости. И что было хуже всего, Кэтрин отлично ее понимала. На какое-то мгновение леди Паджет мысленно перенеслась в прошлое, на Морганз-Маунд, когда Бо Билли Морган посадил ее на ветку кедра. Она болтала ногами и весело смеялась, а он бросил ей на колени благоухающую охапку диких роз. Кэтрин тогда страшно гордилась своей храбростью и впервые почувствовала себя по-настоящему свободной. Девятнадцать лет минуло с тех пор, но она все еще ощущала пьянящий аромат кедра, солнечного света и распустившихся цветов. Билли рассмеялся и сказал, что каждый хотя бы раз в жизни должен увидеть мир с ветки дерева. Кэтрин запрокинула голову, подставляя свои золотистые волосы лучам солнца и нежным рукам Уильяма. Она была согласна с ним. Согласна всем сердцем!

– Я позже решу, как тебя наказать, – заявила Кэтрин, осознавая в глубине души, что никакого наказания не последует.

Наконец ее взгляд остановился на Блузетт.

– Останься, – приказала она. – Остальные могут быть свободны.

Хотя Блузетт провела уже три недели под крышей дома леди Паджет, она ни разу не оставалась с матерью наедине. Кэтрин тщательно этого избегала. Пытаясь собраться с мыслями, леди Паджет подошла к столику рядом с креслом тетушки Трембл и налила себе кофе. Трембл уже пришла в себя и теперь тихонько дремала, мерно похрапывая.

– Если вы собираетесь наказать Сесил, то вы должны наказать и меня, – решительно заявила девушка.

– Именно это я и собиралась сделать, – осадила ее Кэтрин, разглядывая свою отвергнутую дочь. Блузетт гордо вскинула голову. В ее глазах читался вызов. Она была подлинной дочерью своего отца. Храброй, дерзкой и такой же красивой, как он. На мгновение Кэтрин залюбовалась дикой, яркой красотой Блу, но тут же сурово нахмурилась. – Сесил виновата, что допустила это бесчинство. А твоя вина состоит в том, что ты подвергла мою дочь опасности.

Блузетт недоуменно подняла брови.

– Но Сесил вовсе не подвергалась опасности.

– Она могла упасть с дерева.

– Моутон подхватил бы ее прежде, чем она успела бы коснуться земли.

– Ты сражалась с ней на шпагах! А это далеко не игрушки! – Кэтрин коротким кивком указала на кровоточащую рану на плече Блу. – То же самое могло случиться и с Сесил!

– Да ничего подобного, черт подери! – возразила Блузетт тем же решительным тоном. – Сесил не умеет фехтовать, но я-то умею. Моя сестра не подвергалась ни малейшей опасности. И ни один волосок не упал с ее головы.

– Я не потерплю больше ничего подобного. Это ясно? – настаивала леди Паджет.

– Вполне.

Кэтрин подняла чашку с кофе и заставила себя сделать глоток. Когда тишина стала едва ли не гнетущей, она подняла голову и хмуро посмотрела на дочь.

– Я бы хотела кое о чем тебя спросить… Почему ты согласилась приехать сюда?

– Рана неглубокая, и не стоит обращать на нее внимание. Пожалуйста, не беспокойтесь, прошу вас, – прошипела Блу сквозь зубы, как бы проигнорировав вопрос. Взяв салфетку с подноса, она прижала ее к ране, пытаясь остановить кровь.

Щеки Кэтрин вспыхнули. Она явно почувствовала себя неловко.

– Что ж, я рада.

– Само собой. – Блу с презрением взглянула на мать. – Я здесь, потому что на этом настаивал мой отец. И еще потому, что мне было любопытно взглянуть на вас.

– И что же, я оказалась такой, как ты ожидала? – Кэтрин уже ненавидела себя за этот вопрос.

– Если честно, нет. – Судя по тону Блу, реальность оказалась куда хуже ее ожиданий. – Я думала, что леди обязательно должна быть слабой, беспомощной, малодушной, трусливой и лицемерной. – Блузетт твердо взглянула в глаза матери. – Как выяснилось, леди не всегда бывает слабой и беспомощной.

– Понятно, – сказала Кэтрин, стискивая зубы, когда стало ясно, что Блу не собирается к этому ничего добавить. Итак, Блузетт считает ее трусливой и лицемерной. Леди Паджет решила сменить тему разговора, и ее тон стал более жестким. – Ты хочешь исправить свои манеры и найти себе подходящую партию или нет?

– Я ведь здесь, не так ли?

– Но ты ведешь себя так, будто совсем в этом не заинтересована.

– К своему стыду, я лишь недавно поняла, что самый короткий путь домой – это стать леди, как того хочет мой отец. И черт возьми, я круто взялась за дело!

– Только в последнее время. – Леди Кэтрин стиснула зубы. – Правильно ли я поняла, что ты намерена продолжать?

– Да. Но я не собираюсь искать себе мужа. Я хочу вернуться домой.

– Если ни один из поклонников не придется тебе по душе, – что ж, отправляйся домой, я не стану возражать. Но все же стоит попытаться, раз этого хочет твой отец. Ты должна понять, Блузетт, время работает против нас. Чтобы избавить всех нас от унижения, ты должна быть готова уже к сентябрю. Сейчас же, несмотря на значительные успехи, ты еще очень далека от того, чтобы тебя можно было ввести в общество.

– Я делаю все, что от меня зависит, черт подери!

– Нет, Блузетт. Это не так. – Кэтрин твердо встретила гневный взгляд Блу. – Ты признаешь только те правила, которые тебе нравятся или не доставляют особых неудобств, а остальными попросту пренебрегаешь. Ты должна больше стараться. – Леди Паджет перевела дыхание. – С этого дня за каждый твой проступок полагается наказание. За каждое бранное слово, за каждый раз, когда ты появишься без корсета, с распущенными волосами или босиком. За каждый раз, когда твои руки и грудь не будут отбелены. Словом, за каждое нарушение этикета.

– И каким же будет мое наказание? – спросила Блу, по привычке пытаясь схватиться рукой за эфес несуществующей шпаги.

– Я заметила, что у тебя хороший аппетит. Каждая провинность будет стоить тебе одного блюда.

– Да это же черт знает что! Вы хотите уморить голодом собственный приплод?

Довольная тем, что в этом раунде ей удалось взять верх, Кэтрин открыла бюро, достала лист бумаги и сделала на нем две отметки.

– Одно ругательство. Один случай употребления островного жаргона. На ужин получишь на два блюда меньше.

– Проклятие!

– Три блюда долой. Я попрошу помочь мне всех слуг и всех своих домашних. О, вижу, ты не надела корсет – четыре блюда минус.

– Да чтоб я сдохла!

– Пять блюд. – Кэтрин подняла голову и прищурилась. – Жених Сесил должен навестить нас в начале следующей недели. Я больше не могу держать его на расстоянии. К этому времени у тебя появится опытная и умелая служанка, и я надеюсь, что ты будешь выглядеть достаточно благопристойно и сделаешь все, что от тебя зависит. Узнает ли его светлость правду, или же ему скажут, что ты моя племянница, это решит Сесил. Мы предоставим выбор ей и доверимся ее благоразумию. Блу презрительно оттопырила губу.