Уцелевший Суини выхватил два револьвера партнеров и бросился следом за бандитами. Он почти догнал бандитов, когда они добежали к концу парковки. Скализ и Ансельми исчезли между домами, а Майк Джанна развернулся к преследователю, нажал на спуск и… услышал сухой щелчок. Суини выстрелил и ранил Майка в левое бедро на восемь дюймов выше колена. Раненый гангстер поковылял между двумя домами. Суини преследовал его, не прекращая стрелять. Майк отчаянно искал укрытия.

Он увидел окно подвала, разбил бесполезным дробовиком и нырнул вниз, когда Суини выбежал из-за угла.

Пока Суини переводил дыхание, к нему подбежали двое полицейских, один проезжал мимо, другой увидел происходящее из окна своего дома. Они выбили дверь подвала. Майк лежал на полу, целясь из пистолета калибра 38. Он выстрелил, промахнулся и тяжело откинулся назад. Офицеры забежали внутрь и увидели кровь, фонтаном бьющую из единственной раны Майка: пуля порвала артерию.

Прежде чем умереть, тридцатилетний Майк Джанна нанес слабый удар врачу, пытающемуся оказать помощь, и прорычал: «Подавись, сукин сын!»

Скализу и Ансельми удалось убежать. Через несколько кварталов они зашли в магазин купить новые шляпы вместо потерянных при бегстве – ходить с непокрытой головой считалось неприличным. Владельцу магазина не понравился вид и состояние, поэтому оба гангстера быстро ретировались. Запаниковав, они снова повернули на запад. Полицейские, проезжавшие мимо в патрульной машине, слышали стрельбу и, увидев двух запыхавшихся мужчин с растрепанными волосами, садящихся в трамвай, задержали уже безоружных боевиков. К тому моменту слух о двух погибших полицейских успел разлететься вокруг. Скализ и Ансельми вернулись в штаб-квартиру сильно избитые, потому что «оказали сопротивление при аресте».

Это единственное наказание, которое они понесли.

Позже некий итальянец из числа «информированных» рассказал полиции, что на самом деле Майка Джанна можно было считать покойником вне зависимости от произошедшего. Капоне закончил «ухаживание» за Скализом и Ансельми, и гангстеры воспользовались ситуацией, уходя от погони на юг, когда их заметили детективы. Журналист, предположивший участие в деле Капоне, заметил, что оружие, используемое при убийстве Анджело, было нехарактерно для северян (использование Вайсом дробовика при нападении на Торрио можно считать исключением).

Следующим на очереди был Энтони Джанна. 8 июля 1925 года Джентльмену Тони позвонил человек, с которым он был знаком достаточно близко, чтобы встретиться в 10.30 возле продуктового магазина Чарльза и Вито Кутайя на улице Гранд. При встрече он крепко пожал руку Тони, как в последний раз жали руку О’Бэниону. Двое стрелков подошли сзади и сделали пять выстрелов в спину Тони.

Он продержался в больнице до четырех часов дня. По настоянию брата Сэма и любовницы Глэдис Багвелл, Тони трижды выдохнул слово, которое так и осталось непонятным полицейским. Они начали искать непонятного боевика по кличке Кавалеро.

Тони имел в виду Il Cavaliere – бывшего учителя математики Джозефа Нерона (псевдоним Энтони Спано). Он бежал в Чикаго из Сицилии примерно в 1921 году. Джанна были обязаны большей части успехов его финансовой хватке, за что Нерон потребовал процент. Жадные братья отказались и держали Нерона на скудной зарплате, $50 в неделю. Рассерженный математик порвал с Джанна и переметнулся к двоюродному брату, занимавшемуся бутлегерством в южном пригороде Чикаго.

Участие Нерона в деле Тони доказывает, что именно Капоне заказал все убийства братьев Джанна. Связь очевидна. Нерон и его двоюродный брат процветали на чикагских высотах, которые давно были частью пригородного проекта Торрио-Капоне.

Информаторы утверждали, Тони стал следующей жертвой только потому, что Джим, лидер Джанна, находился на Сицилии.

Перечень жертв был логичен: сначала следовало убрать силы возможного возмездия, устранив глав силовых структур клана – Анджело и Майка, а уж затем ударить в голову – по Джиму или Тони, являющимся мозговым центром.

План сработал. Три Джанна умерли друг за другом за сорок два дня. Эти потери подорвали мощь семьи. Сэм и Пит решили навсегда перебраться в Марсалу на Сицилию. Джим отсидел два года за ограбление ювелирной лавки. Через пять лет он вернулся в Чикаго и без особого успеха занялся импортом сыра и оливкового масла.

Устранение братьев Джанна не решило проблему Капоне с остатками банды. Эта проблема носила имя Сальваторе Амматуна по прозвищу Самуццо (затем Самутс). Современник сказал, что Самутс «носил на душе шелковые перчатки». Когда-то он был профессиональным музыкантом, довольно успешным скрипачом. Самутс был главным соперником Баньки Джона Кофлина в вопросах стиля и моды.

Когда прачечная вернула шелковую рубашку со следами утюга, он достал револьвер и попытался пристрелить лошадь доставщика. На пике музыкальной карьеры его с тремя подельниками арестовали за попытку убийства из дробовика бизнес-агента профсоюза.

Добившись успеха, Самутс поклялся, что больше никогда не будет носить оружие.

Самутс утверждал, оружие не нужно для ведения бизнеса в кафе Citro’s, которым владел вместе с Джоном Скализом. Он занимал не последнее место в банде Джанна.

Амматуна с дерзостью предался мечтаниям о восстановлении организации, когда она пришла в упадок.

Контроль над Маленькой Италией проще всего было установить через Unione Siciliana. Проявив хитрость, он нанял владельца салуна Эдуарда Сиона и независимого бутлегера Авраама Гольдштейна по прозвищу Бамми (оба – опытные боевики), с которыми и вломился в штаб-квартиру Unione, где объявил себя преемником Анджело Джанна.

В планы Капоне не входило убирать Джанна ради выгоды Амматуны. Он освободил место президента сицилианского союза для Тони Ломбардо. Амматуна опередил, но Капоне не собирался это просто так оставить.

Осенью 1925 года Скализ и Ансельми предстали перед судом за убийство офицеров Олсона и Уолша. В июне Самутс выделил из фонда Союза $100 000, чтобы нанять адвокатов Майка Ахерна, Томаса Д. Нэша, и Патрика Дж. О’Доннелла, человека старой закалки, умеющего влиять на умы присяжных подсказками, в том числе и за стаканчиком спиртного.

Обвинение, выдвинутое прокурором штата Кроу, казалось, не должно иметь каких-либо сложностей. Защита не оспаривала участия Скализа и Ансельми в перестрелке, но это было не убийство (в худшем случае – непредумышленное убийство), а самооборона. Как писал один журналист за три месяца до суда, даже полиция признала: эта пара «ни на минуту не сомневалась, что сражается не с полицейскими; они думали, что подверглись нападению банды Дина О’Бэниона». Действительно, детективы находились в машине самого гангстерского типа, без признаков принадлежности к полиции. Однажды Фрэнк Капоне совершил ту же оплошность. Вскоре полиция признала ошибку и заказала в Детройте партию желтых Cadillac для детективов.

Защитник Ахерн обстоятельно изложил позицию: «Если полицейский задержит вас даже на мгновение против воли и вы убьете его, – сказал адвокат, – вы виновны не в убийстве, а только в непредумышленном убийстве. Если полицейский использует оружие, можете убить его в порядке самообороны – и ничем не нарушите закон». Боб Кроу и пресса подняли шум, увидев в этом заявлении призыв убивать полицейских. Безусловно, неправомерный арест не дает лицензию на убийство, но принцип, сформулированный Ахерном, был абсолютно верным.