Гамаюн вел колонну к юго-западу, параллельно озеру. Уверенный — похитители пошли туда. Там местность достаточно изрезанна, и у них имелись все шансы остаться незамеченными с вертолетов, что вели поиск до глубокой ночи.

Он долго прорабатывал предполагаемый маршрут отхода похитителей. И, заодно, — расположение гипотетической базы врага. Получалось — километров триста к юго-западу по прямой. Там горы спускаются к озеру, там можно спрятать все, что угодно. В гладкой, как стол, степи от кочевников особо не замаскируешься — слухи о таинственных пришельцах уже поползли бы…

Но триста кэмэ по прямой — это четыре с лишним сотни в объезд. Подобные расстояния предполагают некий транспорт — и, пожалуй, не лошадей. Раньше Гамаюн предполагал, что их техника не вызывала у степняков панического ужаса по одной причине — удачно наложилась на степные легенды о Драконах. Теперь — усомнился. Могли быть не только легенды. Мог быть и реальный опыт таких встреч…

Техника же имеет обыкновение оставлять следы. Места, где никто и ни на чем проехать бесследно не смог бы, — исследовали с особым тщанием. Ничего. Существуют, конечно, аппараты на воздушной подушке — весьма удобные для ровной местности. Они следов не оставляют… Но в предгорьях торчат из бесплодной земли острые обломки скал, большие и малые каменюги, — и юбке летящего-скользящего над землей аппарата быстро бы пришел конец…

Можно, конечно, предположить что угодно. Открывай любой НФ-роман и предполагай вволю: неприятели (в мыслях Гамаюн стал называть их онгонами) скользят над степью в глайдерах с гравитонной тягой. Или в скутерах — с позитронной. А бортовое оружие — лазеры, фазеры, мазеры, скорчеры, бластеры, станнеры… Плюс старый добрый аппарат инженера Гарина. Предположить можно все. Хотя сомнительно — для скользящих на глайдерах и палящих из бластеров размах онгонов мелковат. Мышиная возня. Мелкое интриганство. Можно было бы раз и навсегда прихлопнуть Девятку, будь на то силы и средства. Значит — нет. И скутеров нет, и скорчеров…

Зато должен остаться след… Но и следа пока не обнаружилось. Гамаюн слегка изменил курс. Направление — Сухой Ручей.

Там он надеялся получить информацию…

Их было трое — выехавших в степь через час после колонны.

Вовка-Череп, приятель террориста-неудачника Кешки. Марусик (не прозвище — фамилия), сын прапорщика с девяносто пятой части. И Олег Звягинцев — восемнадцатилетний оболтус, верховодивший в этой компании.

Выехали на охоту — со дня на день ожидался массовый проход сайгаков. Однако стада задерживались или шли чуть стороной — троица выехала на разведку.

На КПП их пропустили за обещание поделиться добычей, яичная диета полковника Радкевича стояла всем поперек горла. Опасений за судьбу охотников дежурные не испытывали — даже старенький «Минск» Черепа (в просторечии — «макака») мог дать изрядную фору скакунам степняков. А «Ява» Марусика и «Хонда» Олега — тем более. Хотя на деле из троих мотоциклов наибольшей надежностью отличалась именно «макака» — руки у Черепа были золотые. Жаль, сам дурак полный…

Съездили зря, сайгаков не нашли. Впустую прокатались два часа, сжигая сбереженный зимой бензин — привезли одного зайца на троих. На КПП посетовали на неудачу, отдали лопоухого — возиться, обдирать и потрошить никому из троицы не хотелось. Договорились с парнями из наряда, что через несколько дней, в их смену, попытают счастья снова — те не возражали. Риск, что кто-нибудь из начальства засечет охотников в момент въезда или выезда — минимальный.

Ни дежурные, ни сами охотники не знали, что в следующий выезд им попадутся не сайгаки. Совсем другая дичь…

— Ну как оно, Лизавета? Вообще?.. — спросил Гамаюн, когда все гостинцы-подарки были вручены и все новости с Девятки рассказаны.

Вопрос прозвучал, мягко говоря, расплывчато. Неконкретно. Как еще расспросить о семейной жизни девушку, вышедшую за мужчину, с которым ее разделяют не только века и эпохи, но и многое другое? Язык, обычаи, весь уклад жизни, вся впитанная с младенчества шкала ценностей… А соединяет лишь одно — то, что от века соединяет мужчину и женщину…

— Ничего, нормально… — протянула Лиза Кремер. Гамаюн посмотрел на нее с тревогой. Она тряхнула светлыми волосами и поспешила тревогу рассеять:

— Все в порядке. Интересно даже… Верхом научилась ездить — а раньше так все сбивала, ой… Доить научилась — овец, верблюдиц… И еще много чему научилась.

Она сделала паузу и добавила с неожиданной гордостью:

— А мужа мыться научила — каждый вечер. Вот!

Гамаюн улыбнулся. Кремеровская кровь не водица, быть ее сыновьям ханами и нойонами. И мужу Лизы наверняка предстоит еще учиться, учиться и учиться…

… Нельзя сказать, что на расположившемся у Сухого Ручья кочевье их приняли радушно. Скорее — настороженно. Хотя новоявленным родственникам Кремера хан и не присылал дротик войны перед последней стычкой, но… Ладно, в степи гость есть гость — даже если он Карахар. Удара в спину можно не опасаться.

И именно здесь они напали на след.

Кочевники издалека видели Дракона Земли — одинокого, отбившегося от стаи. Вчера вечером, издалека —– силуэт на вершине кургана. Судя по описанию — бортовой «Урал» или ЗИЛ. Интересно… Две грузовые машины пропали на уничтоженном Четвертом Посту. Пять или шесть — раньше. До того, как машины перестали надеяться на скорость и начали ходить в конвоях и колоннах, с мощным прикрытием. В любом случае глайдерами и бластерами не пахнет… Гипотеза: так называемых онгонов мало, раз приходиться им загребать жар чужими руками. И техническое оснащение не блещет — раз столь активно используют трофеи. Надо думать, странные восьмипалые парни оказались здесь так же, как и Девятка. Неожиданно. Неподготовленными… Не повезло им… Но откуда они свалились? Из непредставимо далекого прошлого? Из еще менее представимого будущего? Не важно. Важно одно: найти и уничтожить… Незачем сочувствовать врагу. Врага надо уничтожать.

Направление движения засеченного кочевниками Дракона как будто укладывалось в схему Гамаюна. Машина двигалась параллельно линии, соединявшей Девятку и район предположительного расположения базы. Базы онгонов…

Хотя обольщаться не стоило. Сам Гамаюн, почувствуй в подобной ситуации за собой наблюдение, — резко изменил бы курс и сбил наблюдателей с толку.

Сухой Ручей они покинули быстро.

Лиза уговаривала задержаться, переждать хотя бы самую дневную жару. Аргачи, ее муж (в отсутствие отца он остался на кочевье за главного), к уговорам не присоединился. Гости были из тех, уходу которых втайне радуешься.

Колонна запылила степью.

Карахар спешил.

Место оказалось отвратное.