– И вновь мы встретились, непонятное существо! – поприветствовала меня белая колдунья.

Белыми были ее одежды, волосы, кожа и даже глаза. Белое сияние растекалось вокруг, и в белые доспехи облачились рыцари свиты.

Ах ты ж, чтоб тебя! Именно эта непонятная тетка пыталась взять меня в оборот в Каменной Гавани!

«Душегуб» сам собой оказался в руке, в один миг я перенесся к ведьме и ударил, метя в горло. Ни один заклинатель не мог среагировать на подобный выпад, но белая колдунья встретила костяной клинок раскрытой ладонью, и оружие переломилось, будто гнилая деревяшка.

Я крутанулся на месте и ринулся обратно в подземный храм. Пусть лучше сго…

Порыв ледяного ветра ударил в спину, подхватил и бросил в пелену лившейся со скалы воды. Лютая стужа обожгла, замораживая все кругом, и в один миг я превратился в ледяную статую. Ни рукой пошевелить, ни ногой…

Белая колдунья без всякой спешки приблизилась и потрепала меня по щеке. Лицо враз утратило всякую чувствительность, словно вкололи новокаина. С неба рухнула черная молния, но небрежный взмах белой руки разметал Чучело на клочья тьмы, а порыв холодного ветра испарил их и развеял.

– Здесь у темных больше нет власти, – произнесла незнакомка и улыбнулась. – Никто не помешает мне разобраться в том, что ты такое…

Тонкие длинные пальцы вновь пробежались по моему лицу, и колдунья нахмурилась.

– Кто-то все запутал. Так быть не должно!

Бледно-синие ногти вдруг вынули из глазницы мой левый глаз, и впервые за долгое время я ощутил боль. Не игровой ее эрзац, а настоящую и бескомпромиссную, от которой теряют сознание и сходят с ума.

Вот только помутнение рассудка – непозволительная роскошь для живого мертвеца, я орал и никак не мог рехнуться, а боль не прекращалась и не ослабевала ни на миг. Из раны хлынула и потекла по лицу черная кровь, она намерзала и застывала, а белую гадину это нисколько не смутило. Колдунья разглядывала меня словно некое экзотическое животное.

Выскочившее системное сообщение ударило новым приступом боли, и лишь ледяные оковы не дали забиться в судорогах. Сознание поплыло, и тогда ведьма снова похлопала меня по щеке.

– Запретное соединение двух разных сущностей, – негромко произнесла она. – Требуется незамедлительное вмешательство…

Ведьма подняла руку, и тут из пещеры выбежал Нео. Мальчишка словно повзрослел на несколько лет, а скромный «адепт» в его статусе сменился куда более солидным «рыцарем». Уровень подрос аж до двадцать восьмого.

Охранники белой ведьмы двинулись к мальчишке, но тут же остановились.

– Светлое существо, – классифицировала пацана колдунья, враз потеряв к нему всякий интерес, и опять запустила пальцы в мою изуродованную глазницу. Кровь хлынула пуще прежнего.

– Дядя Джон? – охнул Нео. – Что с вами делают?

И тогда я прошептал, едва ворочая онемевшим языком:

– Благослови меня!

– Что, дядя Джон? – встрепенулся Нео. – Что вы говорите?

– Благослови!

– Но…

– Делай! – выхаркнул я из последних сил, чувствуя, как нечто холодное и чужеродное стремится проникнуть в мозг.

Нео отбросил сомнения, раскинул руки в стороны и призвал силу своего небесного покровителя. Ослепительное серебристое сияние прошло сквозь белых рыцарей, не причинив им никакого вреда, и так же беспрепятственно миновало колдунью, а вот моя мертвая плоть загорелась и задымилась, словно кусок брошенного в печь мяса.

– Еще! – взвыл я в экстазе мазохиста, и Нео не подвел.

Огненный вихрь погреб с головой, сжег и разметал прах. Убил. Этого мне сейчас и хотелось. Смерти.

7

Камень. Тьма. Кровь.

Чучело не подвел, он отнес мой зачарованный череп в заброшенное святилище ангела Тьмы, и все же что-то было не так. Что-то было неправильно. Не как всегда.

Кровь! Кровь текла лицу, падала на каменную плиту, скапливалась в завитках резных узоров, затягивала темным багрянцем поцарапанные символы. Какого черта?! Я же мертв! Кровотечение – не для меня!

Но это было еще не все. В правой руке был зажат каменный череп, а в левой – нечто округлое, обжигающее ладонь своим противоестественным холодом. Замороженное глазное яблоко?!

Зрение словно раздвоилось. Я видел вещи под двумя разными углами, и сознание никак не могло к этому приспособиться. Мысли путались, то и дело накатывала дурнота. Какого дьявола?! Все увечья исчезают после перерождения!

Но глаз лежал в моей ладони, а из глазницы хлестала черная кровь. Я умирал. Умирал от кровопотери! Рывком я поднялся на ноги, и тут же камень под ногами пошел трещинами и провалился.

Очнулся я в кромешном мраке, и мрак этот отнюдь не был простым отсутствием света. Тьма окутывала со всех сторон и поддерживала, даруя возможность возлежать на ней, презрев закон всемирного тяготения. Подземелье расширилось до немыслимых пределов, стены, пол и свод пещеры пропали в неведомой дали, словно обвалившаяся плита открыла переход в иную Вселенную.

– Благодарю тебя, поделившийся кровью и силой!

Прозвучавший невесть откуда голос напугал до ужаса, а потом мрак сгустился еще сильнее, и ко мне выплыл сгусток тьмы, столь непроницаемо черный, что одним своим появлением мог превратить в ночь даже самый ясный день. Неким наитием я угадал в этой кляксе обезображенного ангела, статуя которого привлекла мое внимание при первом появлении в подземелье.

Ангел Тьмы пристально уставился на меня и с нескрываемым отвращением произнес:

– Мертвяк!

Я харкнул кровью и в приступе необъяснимого геройства усмехнулся:

– Да ты и сам не вполне живой, если на то пошло!

Хозяин подземелья в один миг увеличился в размерах, заставляя почувствовать себя микроскопической песчинкой, которую в любой момент могут растереть в совсем уж неразличимый прах. Но могут ли? Если уж пришлась ко двору моя мертвая кровь?

И точно – раздался обреченный вздох, и ангел Тьмы спросил:

– Ладно, мертвец! Говори, чего ты хочешь?

Сверхъестественный покровитель клана «Исчадия тьмы» – или же одно из его воплощений? – вернулся к своему первоначальному облику и развалился на троне, что плавал посреди моря беспросветного мрака. И я перед ним – в роли просителя…

Но мы не гордые, мы попросим, так попросим.

– Мой глаз! – прохрипел я. – Какая-то белая дрянь вырвала мой глаз!

Послышался смешок, и ангел Тьмы наклонился, приблизил свое обезображенное лицо к моему, дунул в кровоточащую глазницу. В голове словно пронесся ураган мрачного пламени, меня опрокинуло на спину и закрутило, но очень скоро вращение прекратилось и сразу перестала течь кровь.