Ворот рубахи вдруг показался слишком узким, и ей стало сложно дышать.

– Да. И когда ты закончишь меня допрашивать, мы сможем обсудить финальные детали нашего плана.

План. Она не могла сосредоточиться, не могла думать ни о чем, кроме Мэй, напуганной, одинокой и беспомощно сидящей за дверьми из черного камня.

– Не беспокойся так сильно. – Ана моргнула и поняла, что Рамсон все это время наблюдал за ней с улыбкой на губах. – План очень прост. Мы предложим цену за ее контракт после выступления. Помнишь, я говорил тебе, что в задних комнатах это частая практика.

Ана не могла сообразить.

– Я не понимаю. Предложить за нее цену? А что, если мы не выиграем?

– Выиграем. Я попросил старого знакомого сделать нам одолжение.

Рамсон проглотил последний кусок хлеба и вытер руки салфеткой.

– Не можешь победить – подтасовывай результаты.

– Это не игра, аферист, – не выдержала Ана.

Когда она представляла, что Мэй сидит в клетке в чреве этого проклятого места, ее охватывал гнев.

– Если хоть что-то пойдет не так, то под угрозой окажется жизнь Мэй.

Ухмылка исчезла с лица Рамсона. Он положил ложку обратно в тарелку, аккуратно и вдумчиво, как будто это было оружие.

– Ты думаешь, я не понимаю разницы между жизнью и смертью? – спросил он. – Я занимался этим семь лет. Я был уличным оборванцем, но я поднялся туда, где я сейчас – где я был недавно. Если бы я хоть раз оступился, преодолевая этот подъем, я был бы мертв.

Он стал дышать мелко и часто. Рамсон Острослов был всегда осторожен и делился с ней только самой необходимой личной информацией. Но что-то изменилось. Но Ана не могла понять… что.

– И поэтому у нас есть несколько запасных планов, – сказал он, и время откровений закончилось. – Для каждого варианта развития событий. И во всех задействованы тайные ходы и подземные туннели.

Он наклонился к ней ближе. При утреннем свете его карие глаза казались еще ярче, а завитки взъерошенных волос спадали на виски.

– Как только мы вернем Мэй, нужно быть готовыми к балу в честь Первоснежа.

Он что-то подвинул к ней по столу. Кусок пергамента с именами, выведенными в явной спешке. Ана прочла заголовок. Список гостей Первоснежа Керлана? Она хотела было спросить, как ему удалось это достать, но пытаться выведать источники Рамсона Острослова было бесполезным занятием.

– Ага.

Рамсон ткнул пальцем в одно из имен в середине списка, и Ане показалось, что оно вспыхнуло и смотрит на ее. Мессир Петр Тециев.

Ана втянула воздух.

– В подвале дома Керлана есть тайная комната. Она звуконепроницаема. Из проверенного источника мне известно, что никто не будет охранять ее во время бала, – он отбивал пальцами по столу неугомонный ритм. – Нам это идеально подходит. Там есть туннель, выходящий из подвала к торцу здания. Туда отгружают все закупки: еду, цветы, одежду… и все такое. Я договорюсь, чтобы туда подъехала карета. Нам нужно только согласовать все по времени.

Они вернулись в комнату, чтобы обсудить оставшуюся часть плана. Они расписали все поминутно, обозначили каждую позицию, проработали все возможные сценарии и выстроили детальную окончательную версию.

За два дня Рамсон и Ана сто раз оговорили каждую деталь планов по спасению Мэй и проникновению на бал Керлана. Даже Ана, со всем своим усердием, порядочно утомилась.

– Мы точно не можем забрать ее сегодня или завтра? – надоедала она Рамсону.

– Нет, – отвечал Рамсон в полдень второго дня, развалившись на кровати Аны. – Мы должны прийти на шоу и сделать все по правилам.

– Но…

– Ты правда хочешь сначала ограбить человека, а потом заявиться к нему на праздник?

В руках Рамсон вертел златник; монетка отражала свет солнца, сверкая всякий раз, когда Рамсон то прятал ее меж пальцев, то вновь доставал.

– Мы идем в логово льва. И не все зависит от нас. Но если Керлан решил нас убить, мы были бы уже мертвы.

– Почему ты так говоришь?

Ана подняла голову. Она сидела в углу, выпрямив спину и скрестив ноги, а вокруг нее валялась дюжина пергаментов с картами и составленными ими схемами. Их пожитки были аккуратно сложены у стены. В основном это была одежда, необходимая им в ближайшие пару дней. Они потратили большую часть своих монет, а остальное… Ана полагала, что они с Рамсоном разделят остаток пополам, когда придет время расходиться.

От этой мысли ей стало странно, и она вновь бросила быстрый взгляд на Рамсона, чьи взъерошенные песочные волосы были рассыпаны по подушке, чтобы убедиться, что он все еще здесь.

– Я разговаривал с людьми, которые его знают. Он ждет нас на балу. Поэтому, пока ты будешь разбираться с Тециевым, я буду наверху отвлекать Керлана и следить, чтобы он ничего не заподозрил. – Он подбросил златник в воздух и снова поймал, а когда раскрыл ладонь, там ничего не было. – Он думает, что я предложу ему сделку.

Ана покусывала кончик карандаша.

– А что ты на самом деле собираешься сделать?

– Убить его? Очаровать его? Кто знает.

Рамсон хитро ей улыбнулся, и Ана заподозрила, что он-то точно знает. Но она научилась не задавать вопросы, на которые не получит ответа.

Поэтому Ана вернулась к своим бумагам, думая о том, что может получить: Мэй, алхимика и билет обратно к брату.

* * *

Бум-ба-да-БУМ.

Бой барабанов. Сияние факелов. Восторженные крики зрителей. Но этой ночью в сердце Аны они создавали иной ритм. Это был обратный отсчет, звучащий, пока она протискивалась сквозь толпу сонных и пьяных представителей высшего света.

Шли четвертые сутки их пребывания в Ново-Минске, и пришло время выступления Мэй. Все зависело от исхода сегодняшней ночи.

Богдан вышагивал по сцене, его голос гремел над залом. Ане казалось или его лоб действительно покрывала испарина?

Ледяная королева завершила свое выступление; она стояла на краю сцены по эту сторону стекла и улыбалась зрителям. Она не сходила со сцены, пока остальные аффиниты сменяли друг друга. В ходе их представлений арена наполнялась водой, камнями, огнем и множеством других элементов.

Богдан развел руки.

– Далее в нашей программе, дамы и господа, земляной аффинит.

Каждая клеточка в теле Аны напряглась.

– Она может сотворить жизнь даже из грязи, может заставить ваши любимые цветы распуститься и засиять ярче, чем звезды на ночном небе!

На сцене распахнулся занавес. На площадку выбежал ассистент и установил у границы стекла горшочек, а потом скрылся.

Из тьмы появился силуэт – и Ана изо всех сил напрягла глаза. Перебирая ножками, аффинитка продвигалась вперед, облаченная в безразмерное темно-коричневое платье, декорированное красными блестящими цветами, чьи стебли закручивались вокруг ее тела. Плечи ее были опущены, а фигурка казалась Ане еще более маленькой и худой. Голову она не поднимала, и ее славные глаза-океаны были спрятаны.