Вернувшись в кресло, она продолжила следить за дорогой, но та оставалась пустынной. Очень медленно прошел час. Наконец она встала, направилась к живой изгороди, перед которой было полно цветов, и составила два букета. Один положила перед мемориальным крестом у дороги, а второй отнесла в дом и поставила в небольшую вазу на столе. Уже собираясь вернуться на крыльцо, вдруг заметила какую-то закопченную чашу в самом дальнем углу кухни. То есть она приняла этот предмет за чашу, но при ближайшем рассмотрении это оказался корабельный колокол. Она дернула за толстую веревку языка и послушала. Звук был густым и сочным. Она позвонила в колокол еще раз, уже громче – и наверху клацнули, вдруг открывшись сами собой, задвижки на четырех окнах.

Дует горячий ветер, жаркий и пыльный ветер, приносящий незнакомые Дрейку запахи раскаленной пустыни, эвкалиптов и тропического жасмина, а также морской соли и навоза с окрестных ферм. Не называй это морем, слышит он женский голос. Это называется океаном…

Дрейк еще цеплялся за свой жаркий сон, но спиной уже чувствовал слежавшийся за долгие годы матрас из конского волоса. Снаружи сердито галдели вороны. Он повернулся на бок. Черт! Все мышцы разом заныли. Содранные мозоли на ладонях горели, и остатки сна выскользнули из его пальцев, как намыленная веревка.

Он сел в постели и растерянно огляделся. Во рту был какой-то странный привкус. Он встал, налил воды из кувшина в кружку, прополоскал рот и сделал большой глоток. Подошел к двери и широко ее распахнул. Над обрамлявшей дверной проем жимолостью кружили бабочки, но не цветы были источником этого запаха и этого привкуса во рту. Он быстро оделся и босиком зашагал по тропе через лес. Остановился и снова понюхал воздух. Теперь ошибки быть не могло.

Он громко постучал в дверь фургона.

Дивния! – позвал он взволнованно.

Послышался стон, затем шарканье ног по полу.

Дивния! – позвал он опять.

Дверь отворилась.

Что тебе нужно спозаранку? – проворчала она.

Скажи, неужели я умер и попал в рай?

Туда тебе ни за что не попасть, сказала она уверенно.

Но ты чувствуешь этот запах?

Какой еще запах?

Свежего хлеба.

Хлеба? – переспросила она.

Да, только что испеченного хлеба.

И действительно, хлебный дух уже плыл над берегом, наряду с весной возвещая о переменах и – что еще важнее – о начале новой жизни. В тот момент Дрейк и Дивния напоминали потерпевших кораблекрушение, а запах свежего хлебы был подобен парусу корабля, идущего к их не нанесенному на карты берегу.

Через лес они продвигались медленно, поскольку Дивния старалась не наступить ни на один цветок, каковых – белых, желтых, синих – здесь были тысячи. А на лугу, в сочной душистой траве, цвели маргаритки. Но вот впереди показался дым, поднимавшийся из трубы старой пекарни. Это каменное строение вернулось к жизни, задышало в полную силу, и дыхание его пахло просто божественно. Рядом с домом стоял синий автомобиль, на боку которого можно было разобрать полустершуюся надпись: «Джентли и Мира».

Достигнув Главного тракта, они остановились, чтобы попить свежей воды из колонки. Ставни на окнах пекарни были распахнуты, стекла сверкали на солнце, а сквозь них можно было разглядеть человеческую фигуру, деловито перемещавшуюся по комнате. На крыльце слева от двери стояло облезлое кресло-качалка, а по соседству на крюке, как в прежние годы, висел медный корабельный колокол миссис Хард, начищенный до золотого блеска.

Эй, кто там есть? – прокричала Дивния и взмахнула тростью. Покажись!

Как по сигналу, в тот же самый миг поднялся занавес истории, открылась дверь и на пороге дома возникла его новая хозяйка – молодая женщина, на удивление рослая и плечистая. Она несла ящик с саженцами лаванды, намереваясь посадить их перед фасадом здания. Застигнутая врасплох криком Дивнии, женщина опустила на крыльцо свою ношу и вгляделась из-под козырька ладони в молодого человека и старуху, которые стояли у колонки по другую сторону отблескивавшего на солнце дорожного покрытия. Молодой человек приветственно помахал ей рукой. Она ответила тем же и начала переходить дорогу, взволнованная первой встречей с местными жителями. Но на полпути остановилась, вдруг сообразив, кто такая эта старуха. Солнце светило в спину женщины, и ее длинная тень, подобно гномону солнечных часов, точно указывала на Дивнию, обозначая давно прошедшее время.

Это ты, Мира? – спросила Дивния.

И Мира, кивком подтвердив ее догадку, устремилась к старухе, которая когда-то так умело и бережно, с любовью помогла ей явиться на свет.

Дрейк и Дивния сидели перед вазой с цветами за большим дубовым столом – свидетелем стародавних времен – и слушали рассказ Миры о ее жизни и ученичестве в пекарне Уильяма Джентли. При этом сама Мира сновала между большой печью, кухонной плитой и буфетом, накрывая стол для чаепития. Когда вынутый из печи хлеб достаточно остыл, она присоединилась к гостям и, усевшись, протянула Дрейку нож. Дивния заметила, что молодая женщина едва решается поднять на него глаза. На щеках Миры проступил слабый румянец, когда Дрейк поблагодарил ее, принимая нож, и встал со стула, чтобы нарезать хлеб.

Сделать вам бутерброд? – галантно обратился он к Мире, отрезая первый кусок.

Мои родители жили в доме напротив? – по окончании завтрака спросила Мира, указав на коттедж через дорогу от пекарни.

Нет, сказала Дивния. Это был дом Рады.

Ты уверена?

Еще бы. Рада была самым первым ребенком, которого я приняла. А ты стала последним.

Где же тогда был наш дом? – спросила Мира.

Идем, я тебе покажу.

Дивния взяла ее за руку, и все трое, покинув пекарню, зашагали вдоль Главного тракта. Так они прошли весь поселок и остановились перед последним домом, стоявшим на самой границе между застройкой и дикой природой.

Они жили здесь, сказала Дивния.

Здесь? – прошептала Мира.

Заросли подобрались так близко уже позднее, сказала Дивния. А когда-то дом этот был на виду и ему больше других доставалось от штормовых ветров, да и от людской молвы тоже.

И я родилась здесь?

Да.

Мира подергала входную дверь и попыталась открыть окна, на рамах которых толстой коркой засохла грязь.

Все заперто, сказала Дивния.

Я хочу посмотреть, что там внутри, сказала Мира.

Войдя внутрь, ты вернешься в прошлое, предупредила Дивния.