15 лет спустя

– Пока, Джон, надеюсь эта ночь пройдет у тебя, как всегда, спокойно?!

– Пока-пока, доктор Ирвинг, надеюсь, ваша ночка пройдет не в пример моей, как можно веселее и неспокойнее!

Сорокалетний чернокожий охранник Джон Пакс помахал мне рукой и снова углубился в привычное занятие – разгадывание кроссвордов. Каждый день, вот уже четыре года, мы прощаемся одинаковым образом и, как ни странно, это неизменно радует: постоянство способствует желанному спокойствию. Умиротворенно улыбнувшись мимолетной мысли о спокойствии, я устало поплелась к стоянке, где каждое утро оставляла свой маленький скромный «форд». Завела машину и решила постоять на улице, пока салон не охладится настолько, чтобы я уже через секунду не превратилась в тушеный овощ – нью-йоркская жара, ежегодная и невыносимая, достигла пика. Поздний июльский вечер дыхнул на меня тридцатипятиградусной вонью густонаселенного мегаполиса.

Как я завидую коллегам, сбежавшим со своими семьями в отпуск на побережье. Пока кондиционер охлаждал салон, я в очередной раз окинула довольным взглядом тридцатиэтажное здание Экол Фармасьютикалз – фармацевтической компании, в которой работаю больше четырех лет. Эта строгая и неприступная твердыня из стекла и бетона в состоянии обескуражить любого представителя моего вида, но не меня. Именно здесь, в каменном оплоте, невозмутимо «взирающем» на плавящийся от зноя город, я чувствую себя в безопасности и спокойно.

Закрывшись в своей лаборатории и погрузившись в работу, я отключалась от бытовых проблем, забывала о прошлом и не думала о будущем. Единственная подруга Джен последнее время упрекает меня в паранойе и социопатии. Я не спорю с ней, ведь она человек, следовательно, открыться ей полностью нельзя. Скоро вообще придется с ней расстаться, как это ни печально.

Мне тридцать, а выгляжу в лучшем случае, как двадцатилетняя девушка, поэтому каждое утро приходится прилагать некоторые усилия, чтобы с помощью макияжа увеличить возраст и придать солидности юному облику. Искусственное «состаривание» не спасает меня от удивленных и завистливых вздохов коллег и людей, с которыми по той или иной причине общаюсь. И хорошо, что пока только людей, ведь любой случайно встреченный оборотень или вер, как часто между собой именуют себя представители моего вида, может оказаться в той или иной степени опасен. А то и вовсе – нести смертельную угрозу: меня могут узнать и вернуть обратно, во враждебный клан.

Я потратила пятнадцать лет, внедряясь и шаг за шагом устраиваясь среди людей, чтобы наконец занять достойное место в жизни, получать хорошие, заработанные упорным трудом деньги, добиться уважения коллег и признания в узком кругу ученых, работающих в той же сфере, моих способностей и таланта химика. Через пятнадцать лет униженная, изнасилованная и осиротевшая девочка-вер Илана выросла в самодостаточную, умную, осторожную и готовую к любым неприятностям женщину.

Чудом выбравшись с территории клана Дурси, я примкнула к цирку-шапито в качестве ручной волчицы и целый год проработала в нем, живя в клетке и не обращаясь в человека. Я чуть не потеряла себя в звериной сущности, но все же смогла удержаться на грани и однажды ночью, украв деньги из кассы и одевшись в чужую одежду, начала новую жизнь. Жизнь человека.

Замечательная память веров, выносливость и хорошая физическая подготовка неизменно помогали мне. Постоянно испытывая страх быть пойманной своими соплеменниками, я все-таки осталась в Северной Америке, но переехала подальше от Калифорнии, на северо-восток. Всеми правдами и неправдами обзавелась документами на имя Иланы Ирвинг, настоящее имя и выдуманная фамилия; затем поступила в Массачусетский технологический институт. Мне повезло неимоверно: блестяще сдала вступительные испытания и набрала высшие баллы, мной заинтересовались. Часть оплаты взял на себя институт, потом вернув себе все до цента, благодаря моей деятельности в исследовательском центре.

На жизнь я подрабатывала в кафешках и ресторанах мытьем посуды, помещений и выполняя любую другую почасовую работу, даже бебиситтера, иногда делала научные работы за других студентов. Работала как проклятая, выделяя на сон иногда не больше пары часов в сутки, чтобы расплатиться за учебу и проложить себе путь в жизни. Качества веров оказались весьма полезными.

Еще с детства я пристрастилась к различным экспериментам и исследованиям. Именно это направление выбрала, чтобы обеспечить себя в будущем, спокойном будущем. И не прогадала! Уже на последнем курсе меня пригласили работать сначала в малоизвестную, занимающуюся промышленными разработками компанию, оказавшуюся дочерним предприятием гораздо более крупной и известной на международном рынке Экол Фармасьютикалз. Через пару лет меня перевели в головную компанию, поэтому пришлось перебраться в Нью-Йорк.

И вот каторжная работа, наконец, начала приносить дивиденды. У меня появились деньги и своя, пусть небольшая, но вполне уютная квартира в престижном районе Нью-Йорка; машина, которую я сразу оплатила, опасаясь кредитов. Я вообще делала любой жизненный шаг в тревожном ожидании неприятностей и разоблачения. Пятнадцать лет жила со страхом. Иногда, разглядывая себя в зеркале, отмечала этот страх в чистых серых глазах и упорно прятала его не только от других, но и от себя. Оставалось горько посмеяться над собой: ну кто, где и когда видел такую трусливую волчицу? Я самая трусливая волчица на земле – неоспоримый факт. Но, если трезво смотреть на вещи, то семья Дурси сломала меня. Изменила! Превратила в вечно дрожащий, трясущийся от любого шороха комочек живой плоти.

Грустные мысли прервал звонок Джен, которая с первой же секунды начала уговаривать меня сходить с ней в ночной клуб и повеселиться. Ей пришлось долго меня уламывать, но в итоге я, как всегда, сдалась. Потому что и сама не прочь расслабиться, потанцевать, а возможно, если хватит смелости, приятно провести ночь с мужчиной. Еще раз бросив взгляд на здание Экол Фармасьютикалз, я решительно открыла дверь «форда» и, вывернув руль, направилась домой.

В голове мелькнула шальная мыслишка, что пора бы уже что-то поменять в своей жизни. Например, моя малышка волчица давно просится во время полнолуния побегать по ночному лесу, слиться в интимном угаре хоть с кем-нибудь. Попробовать завести любовника, даже если это будет человеческий мужчина, но воздержание слишком сильно давит на мою звериную, сгорающую в сексуальной неудовлетворенности, половину. Почувствовав, как к низу живота прилила кровь, вызвав не слишком приятные ощущения, я мысленно шикнула на волчицу и… твердо решила, что сегодня поиграю в распутную девочку. А то одинокие редкие пугливые пробежки, которые я себе позволяла, чтобы выгулять свою мохнатую подругу, напоминали ксилит в чае вместо сахара.

Перед выходом из квартиры из зеркала на меня посмотрела стройная симпатичная девушка с роскошными каштановыми волосами до лопаток, с серебристыми кончиками, мягкой волной стекающими на плечи. Голубые глаза-озера, опушенные густыми черными ресницами, соперничают блеском с вечной спутницей волков – луной. Идеальные брови редко изгибаются удивленной дугой, обычно сосредоточенно сдвигаются к переносице. Но не сегодня. Чистая, молочного цвета кожа. Полные губы сложились в озорную усмешку – мой обычный ритуал перед выходом на вечернюю улицу или на работу утром.