– Лариска, нам бы надо поговорить, – сказала Наталья, остановившись у очередного светофора.

– Мам, потом, ладно? – жалобно проныла та.

Наталья пожалела дочку, не стала расстраивать ее заранее. Все равно когда надо будет – узнает.

Они нашли свободное место у тротуара, запарковали машину и двинулись дальше пешком. Сейчас, днем, народу было относительно мало. А вот ближе к ночи здесь не то что припарковаться – присесть будет негде.

– Пойдем сначала к морю, – попросила дочь. Она, как и Ефим, обожала большую воду.

«Родственные души», – в очередной раз подумала Наталья. Да и у родных такое полное совпадение интересов встретишь не часто.

Здесь, у порта, Лариска освоила еще одно, ставшее любимым, развлечение: кормление рыб. Рыбы были обычные – не экзотические, красно-сине-желтые, а серенькие. Зато – большие. И главное – плавали не в аквариуме, а прямо у пирса. На брошенный кусочек булки они слетались стаей, как воробьи. Кусок утонуть не успевал: его на ходу раздирала шайка оценивших халяву морских обитателей.

Лариска скормила водным тварям не одну булку, прежде чем позволила увести себя с пирса. Да и Наталья не слишком охотно поднялась с удобной деревянной лавочки, где так покойно было сидеть, пригревшись на непривычно теплом зимнем солнышке.

Они пошли бродить по окрестным улочкам и внезапно набрели на… кота!

– Мама, смотри! – задохнулась от привалившего счастья Лариска. Смотреть действительно было на что. Кот был то ли каменный, то ли чугунный, черный, в два человеческих роста в холке, весь собранный из больших полушарий. Округлое черное чудо получилось веселым и лукавым. Оно игриво взирало на подошедших вплотную россиян.

– Вот это котяра! – восхитилась Лариска. – Я хочу такого же.

– Забирай, – разрешила мама.

Лариска поддержала игру, подошла вплотную и подергала кота за толстенную железную лапу. Наташа громко мяукнула, и дочка в испуге отскочила. Потом, сообразив, расхохоталась. Наталья тоже улыбнулась.

Как здесь хорошо! И как бы было совсем здорово, если бы они гуляли по Барселоне не вдвоем, а втроем.

Они зашли перекусить в одну из бесчисленных барселонских кафешек. Присели за столик. Кафе стояло в стороне от стандартных туристских маршрутов, здесь ели и проводили время обычные барселонцы. А потому меню было только на двух языках – каталонском и испанском, одинаково непонятных для двух российских гражданок.

– Ларисик, – снова начала Наталья, перед этим наугад ткнув перед официантом в пару строк меню. – У нас с тобой есть проблемы.

– Ты уедешь к Ефиму? – спокойно спросила та.

– Ему надо помочь, – ответила несколько сбитая с толку Наталья. – Одному ему труднее.

– Там опять война? – снова спросила девочка.

– Нет, что ты! – ужаснулась Наталья. Она никак не ожидала такого поворота.

– Там война, – сказала Лариска. – Ефима могут убить. Если ты поедешь, могут убить и тебя.

– Ты преувеличиваешь, дочка, – сказала Наталья. – Это же не Африка. Есть милиция, есть друзья. Ефим тоже мужчина крепкий.

– Моего папу убили. Меня взяли вы. Если вас убьют, куда я денусь? – Лариска тихо, без звука, заплакала. Наталья не выдержала, слезы потекли и из ее глаз.

Подошедший официант так и стоял в трех метрах, с тарелками в обеих руках. Каталонец, испанец – разницы нет, если нормальный мужчина видит плачущих женщин. Наконец он подошел поближе, поставил на стол тарелки и что-то спросил.

«Могу ли я чем-нибудь помочь?» На каком языке это было сказано, Наталья не знала. Смысл же поняла прекрасно. И по-русски ответила:

– Спасибо. Мы справимся.

И он точно так же понял смысл ответа. Ободряюще дотронувшись до Натальиного плеча, официант отошел в сторону.

Обед прошел в молчании. Потом, уже не тратя время на прогулки – Наталье в 15.30 нужно было в гостиницу, за ответом, – они прошли к своей припаркованной каракатице и поехали от моря, в гору. Отель был на самом верху, но добрались вовремя.

Сообщение для Натальи – лежало на стойке на ресепшн. Дежурный портье любезно передал даме сложенный вдвое листочек.

Текст на английском извещал госпожу Bereslavsky – после регистрации она поменяла свою фамилию на мужнину, – что место для ее дочери в пансионе на ближайшие три недели зарезервировано. Приезжать можно в любое время. Здесь же, на ресепшн, она заказала авиабилет до Москвы. Вздохнула, узнав стоимость, – гораздо дороже привычных туристских чартеров. Зато через четыре дня – других билетов не было – она будет дома.

Лариска стояла неподалеку, исподлобья наблюдая за всеми мамиными манипуляциями.

– Где ты меня оставишь? – спросила она, когда Наталья с квитанциями в руке подошла к дочери.

– В пансионе. Там хорошо. Помнишь, когда ты в первый день после приезда спала, я туда подъехала?

– Вас не убьют? – спросила Лариска, вдруг как-то сразу ставшая меньше и тусклее.

– Не убьют, – как можно увереннее ответила Наталья. – Мы вернемся за тобой вместе.

– Поклянись!

– Обещаю, – сказала Наталья.

Лариска опять заплакала, Наталья обняла ее, прижала к себе. Вышколенный портье на ресепшн в отличие от официанта крошечного ресторанчика старательно делал вид, что ничего не происходит. Мимо него каждый день проходили сотни чужих судеб, и он не мог – да и не хотел – в них вмешиваться.

Личная жизнь – в хорошем отеле неприкосновенна. Будь то личное счастье или личное горе.

В такую погоду, да еще с ветром и снежной крупой в лицо, в Кусковском парке гуляют только истинные любители усадебной архитектуры. Ефим любил Кусково всегда. Он испытывал искреннее чувство к господам Шереметевым, построившим этот замечательный полуприродный-полуантропогенный памятник тому, как надо жить в ладу с окружающим миром. В самом деле, как этим можно не восторгаться? Величественный дворец стоял прямо перед огромным озером. Даже сейчас, когда оно покрылось льдом, это было красиво. А летом? В гамму добавлялась яркая зелень травы, синь неба и его отражения в воде, приглушенные темно-зеленые оттенки окружающего леса. И белые лебеди, спокойно рассекающие тихую гладь озера. Красота, чего там говорить.

Он приехал в Кусково довольно рано. По дороге часто озирался по сторонам, но ничего подозрительного не приметил. В принципе он сам напрашивался на скандал. В его интересах было поскорее пообщаться с пока неведомым врагом, чтобы хотя бы понять, чего от него хотят. Психический склад Береславского был таков, что процесс ожидания в определенной степени его деморализовывал. В драке – да, на него смело можно было положиться. Но ожидание пагубно действовало на темпераментную натуру.

Пожалуй, этим в значительной степени объяснялось вчерашнее выступление по «ящику». Получившееся практически спонтанно, оно здорово подлатало его уверенность в своих силах. Ефим даже не ожидал такого потока звонков и предложений, обрушив-шегося после эфира. Домашний и несекретный мобильный буквально разрывались от вопросов, советов и теплых пожеланий. Ничего полезного из них пока извлечь не удалось, но, во-первых, моральная поддержка в подобной ситуации дорогого стоит. А во-вторых, как сложится ситуация завтра – никто не знает. Так что помощь, предложенная друзьями из СМИ, коллегами по рекламному бизнесу и просто хорошими знакомыми, была отнюдь не пустым звуком.