Обиделся старик тогда не на шутку, а прав оказался все-таки генерал. Потому что поймали подполковника Ивлиева как цыпленка. Он уже почти миновал пацана в желтой куртке, как тот вдруг вертанулся на своей «тарзанке» и выбросил вслед деду руку. Отработанные тысячами тренировок рефлексы Ивлиева на сей раз запоздали: человек с телом ребенка и лицом взрослого, пожившего мужика успел-таки засадить в ивлиевское бедро иглу автоматического шприца.

Дед, теряя сознание, махнул напоследок своей костлявой рукой, и мальчик-мужик лишился двух передних зубов. Вообще-то он должен был лишиться глаза, но быстро среагировал, в то время как реакция Ивлиева уже была заторможенной.

«Скорая помощь» подлетела так поспешно, что любой здравомыслящий человек по идее должен был разгадать спектакль. Однако, видно, не было здравомыслящих среди спешащей к метро толпы. Да и люди шли от деда довольно далеко – метрах в пятидесяти. Только посматривали в сторону инцидента. А на детской площадке у дедова тела ковырялись лишь трое: скулящий «мальчик» да «врач» с «фельдшером», которые, впрочем, вряд ли когда-нибудь бывали в мединституте.

Старика запихнули в краснокрестую «Газель», она быстро развернулась и помчалась прочь, завывая сиреной.

По дороге Ивлиев пришел в себя, что стоило невезучему лилипуту еще одного зуба и трещины в коленном суставе. А деду – лошадиной дозы снотворного, которое все же свалило неугомонного бойца. На сей раз – надолго.

Карлик еще в дороге порывался придушить Ивлиева, но «врач» доступно объяснил, что если старик помрет, то он сделает своего мелкого бойца на метр длиннее. Причем без всякого наркоза. Такое указание «врач» получил от самого главного. «Если старик помрет, всем вам п…ц», – сказал Вепрев на инструктаже. А уж коли Вепрев, только что потерявший племянника, не разрешал по-настоящему трогать деда, значит, на то были серьезные основания.

– Ивлиев обездвижен – это хорошо, – задумчиво произнес Прохоров. – Он у них – душа компании. Без него Береславский вряд ли выдержит давление.

– И еще одна вещь, – сказал Вепрев. Он достал из портфеля пластиковый пакет, вынул из него что-то непонятное, тоже завернутое в полиэтилен.

– Это еще что? – спросил Жаба.

– Это, Анатолий Алексеевич, наш главный сюрприз, – улыбнулся Вепрев. Похоже, не вся информация достигает августейших ушей. Что, безусловно, хорошо.

– Откуда головешки такие вонючие? – неделикатно поинтересовался Прохоров, наблюдая, как на драгоценной столешнице раскладывают нечто, недавно вынутое из костра. Пусть и на полиэтиленчик, аккуратно подстеленный, а все равно неприятно. К тому же остатки действительно пованивали горелой пластмассой. – Что ты принес?

– Что просили, – удовлетворенно ответил Вепрев.

Настроение его поднялось. Племяша, конечно, жалко, но, откровенно говоря, особо родственных чувств он к Голикову не испытывал никогда. Более того, подозревал, что молодой и шустрый Антоша сам метит на его, Вепрева, место. Эти соображения не уменьшают желания поскорее пальнуть в убийцу Антона, но и не делают горе Вепрева истинно горьким. Кроме того, приближенный Прохорова понимал, что за добытую им штуку положено вознаграждение. А с учетом того, что Жаба, при всех его ужасающих недостатках, в интересах дела никогда не был жадным, сумма могла быть приличной. Очень приличной.

– Так что это? – переспросил Прохоров, уже догадываясь, остатки чего лежали на его столе. Если Вепрев догадку подтвердит, то Прохоров простил бы ему даже костер на собственном столе.

– Помните показания Блондина? – спросил подчиненный.

Анатолий Алексеевич недовольно поморщился. Конечно, он помнит. Более того, чтобы дать волю гневу, он лично присутствовал при получении этих показаний, хотя в последние годы подобного себе обычно не позволял.

Вепрев тем временем уверенно продолжил:

– Блондин сказал, что кассета была прямо из видеокамеры. А просматривал он ее через адаптер в обычном видаке. Она всегда в этом адаптере и лежала. Так вот: эксперты считают, что это, – он показал рукой на головешки, – раньше было адаптером со вставленной в него кассетой. А нашел Витя Петров из третьей группы. В камине, на даче Береславского. Сразу после того, как с нее сбежали эти двое. – Вепрев тут же пожалел о конце выскочившей фразы: не надо было мешать победу с унижением – эти сволочи ведь все-таки удрали! Но Прохоров не заметил оговорки. Он был откровенно рад.

– То есть компромат весь выгорел? – удовлетворенно спросил босс.

– Похоже на то.

– Но ведь полной уверенности нет? – уточнил Прохоров. – Что говорят эксперты?

– Если вы имеете в виду содержание кассеты, то ничего не говорят. Все сгорело основательно. Но то, что это адаптер и что внутри была кассета с пленкой, точно.

– Наверное, ты прав, – спокойно заметил босс. – Вряд ли у него было два адаптера. Почему же наш псих сжег пленку?

– В прошлый раз вы назвали его Робин Гудом, – напомнил Вепрев.

– Отличная работа, Костик, – просто сказал босс. – С меня причитается. – Он секунду помолчал. – «Мерс» «двести восьмидесятый» тебя устроит? Цвет морской волны, четырехглазый. Не новый, конечно. Трехлетка. Но на отличном ходу.

«Царский подарок! На такого босса приятно работать! Эта штука стоит не меньше тридцати тысяч!»

– Конечно, устроит, – дрогнувшим голосом поблагодарил Константин. Парочка таких известий – и скорбь по убиенному племяннику сильно приутихнет.

– Это не все, – тоном фокусника добавил Прохоров.

«Господи, что же еще можно придумать?» – разволновался Вепрев.

– Я обещал тебе Эллочку, – улыбнулся Анатолий Алексеевич. – Она твоя.

«Ну уж нет. – Константин сразу спустился с небес на землю. – Только после твоей смерти, Жаба!»

– Нет, – спокойно и твердо сказал Вепрев.

– Ты отказываешься от моего подарка? – изумился Прохоров.

– Да, – еще раз подтвердил подчиненный.

– Но почему? Я же сам тебе предложил!

– Потому что это не машина. Это ваша женщина, и я в принципе не могу претендовать на вашу женщину.

– Ну, как хочешь, – не стал настаивать Прохоров и, довольный, отпустил только что осчастливленного Вепрева. Что ж, и в этот раз парнишка не облажался: Анатолий Алексеевич услышал то, что хотел услышать. Очередная проверка на дорогах пройдена с честью.

«С таким парнем можно работать», – удовлетворенно подумал Прохоров. «Мерседес», конечно, штука дорогая. Но умелый – и при этом готовый на все – подручный тоже дешевым быть не может. Сделка была явно выгодной, с учетом тех последствий, которые могла вызвать злополучная пленка, попади она не в те руки.

Прохоров впервые за последние дни почувствовал себя полностью удовлетворенным. Не безмятежно-счастливым, как в детстве – те ощущения навсегда канули в Лету, – а просто удовлетворенным, не опасающимся какой-то крупной, глобальной пакости.