Созыв Думы, избираемой на основании нового закона (в окончательной своей форме он назывался избирательным законом от 11 декабря), назначался на апрель 1906 г. Выборы 524 депутатов должны были происходить в марте — апреле. Законосовещательный орган Государственный совет, существовавший в России с 1810 г., манифестом царя от 20 февраля 1906 г. был превращён в орган законодательный и стал верхней палатой российского парламента. Одна половина членов Государственного совета назначалась монархом; другая — избиралась от земств, дворянских собраний и университетов. Нижней палатой парламента становилась Государственная дума. Однако итоги выборов в Думу для правительства Витте обернулись катастрофой. Витте утверждал, что политические уступки населению приведут к умиротворению радикально настроенных слоёв и к ослаблению революционного движения. Произошло же прямо противоположное. Манифест 17 октября послужил катализатором революции. Более трети мест в Думе (34,1%) получили кадеты; почти четверть (23,8%) — трудовики (то есть легальные эсеры); 14% было у национальных меньшинств — автономистов (поляков, литовцев, латышей, украинцев и мусульман). Сторонники Манифеста 17 октября (октябристы) имели лишь 2,9% голосов[388]. Понятно, что от такой левой Думы правительство не вправе было ждать ничего, кроме откровенной и открытой поддержки революции.

Либерально-демократические силы рассматривали царский манифест как крупную победу в движении за обновление России, как начальный шаг на пути её постепенной мирной модернизации, вступления на путь, по которому шли западные страны с конституционно-парламентскими режимами. Совершенно иную позицию занимали оказавшиеся на легальном положении партии и группы социалистической ориентации, прежде всего социал-демократы и социалисты-революционеры. Следуя марксистским и другим утопическим схемам, они рассматривали манифест царя как исходный пункт для дальнейшего обострения внутриполитического положения, для привлечения на свою сторону всех тех сил, которые чувствовали себя угнетёнными или ущемлёнными. А таковых было очень много. К ним относились неквалифицированные и полуквалифицированные рабочие, неимущие, бедные и отчасти средние крестьяне, деклассированные люмпенские городские низы, многочисленные угнетённые национальности империи. Если умеренные социалисты, к которым принадлежали меньшевики и основная часть эсеров, оставались на более или менее трезвых позициях, придерживаясь классической марксистской схемы подготовки «социалистической революции» по мере развития капитализма и превращения пролетариата в большинство нации, то экстремисты стремились к «углублению» революции немедленно, к организации бунтов толпы («вооружённого восстания») сразу же и в максимально широких масштабах. К таким экстремистам относился в первую очередь Лев Троцкий, хотя подобные настроения охватили тогда не только большевиков, но и низовых меньшевистских функционеров, в среде которых сохранялась упорная тяга к «революционному единству» всех социалистов.

Ещё до оглашения царского манифеста Троцкий возвратился в Петербург. Бурные события повлекли его за собой, и в принципиально новых условиях он оказался одним из наиболее ярких и востребованных политических деятелей. Чётко уже определившееся страстное ораторское искусство, умение опровергать утверждения оппонентов, находчивость в полемике, в моментальном подборе собственных аргументов, доступных массе и исполненных демагогических лозунгов, самоуверенность и директивность манер — все эти качества являлись как раз теми, которые были в наибольшей степени необходимы в недели наивысшего революционного накала. Троцкий оказался в нужном месте в правильное время, «когда люди типа Троцкого с его неуемной энергией, взрывным темпераментом, блестящими ораторскими способностями, решительностью и способностью к молниеносному анализу политической ситуации были поистине незаменимы»[389].

Остаётся загадкой, каким образом Троцкий очень быстро добрался до Петербурга, если иметь в виду продолжавшуюся забастовку железнодорожников. На дорогу в этих сложных условиях у Троцкого ушёл всего день[390]. Петербург встретил Льва настороженно. Предприятия не работали, стояли поезда и трамваи. Улицы города были погружены во тьму. Зато аудитории университета, Технологического института и другие залы были полны людьми, самочинно захватившими их. Разгорячённые толпы студентов, привлечённые ими рабочие бездействующих заводов и фабрик, просто отбросы общества — нищие, уголовники, проститутки — упивались «свободой». Они то поддерживали оратора какой-либо революционной партии, то низвергали его с трибуны. При этом дело было в основном не в том, какие логические доводы приводил оратор в пользу своей позиции, а в том, каким образом он мог воздействовать на эмоции массы, оставить её равнодушной или вызвать против себя чувство раздражения и гнева.

Троцкий выступал перед аудиторией Технологического института в день прибытия в Петербург, вечером[391]. Он привёз с собой оригинальный, как он считал, план создания выборного беспартийного рабочего органа, который состоял бы из представителей предприятий, по одному делегату на тысячу рабочих. От литератора-меньшевика Н.Н. Иорданского[392], стоявшего тогда на правых социал-демократических позициях, Троцкий узнал, что похожий лозунг выборного органа — по одному делегату от 500 рабочих — уже выдвинут меньшевистской организацией и что этот орган получил название Совет рабочих депутатов.

Первое заседание Петербургского Совета состоялось 13 октября по инициативе столичной меньшевистской группы в одной из аудиторий Технологического института. На нём присутствовало около 40 человек. В следующие же дни число депутатов быстро росло, достигнув в конце концов 562. Две трети депутатов составляли меньшевики. В Совете участвовали также большевики и эсеры. Представлены были и общественные организации — железнодорожный и почтово-телеграфный профсоюзы, крестьянский союз, а также несколько других, более мелких профессиональных организаций, только возникших в эти дни в столице.

Почти одновременно с Петербургским Советом аналогичные органы стали создаваться во многих других городах. Инициаторами их образования были, как правило, меньшевики. В Советах они видели зачаток массовых открытых общественных рабочих организаций. Вслед за этим в работу Советов включались большевики, эсеры, зарождавшиеся профсоюзы и другие общественные организации. В некоторых местах, прежде всего в Москве, большевики стали во главе Совета. В практической работе разногласия между большевиками и меньшевиками притуплялись, возникали различные формы сотрудничества, хотя соперничество обеих фракций не ослабло. В феврале 1907 г. Ленин признавал, что сближение между большевиками и меньшевиками стало фактом, причём приписывал эту заслугу большевикам, вернее, утверждал, что меньшевики попросту перешли на позиции большевизма: «Развитие революции принесло полную победу большевизму, от которого в октябрьско-ноябрьские дни меньшевики отличались только увлечениями Троцкого»[393]. Иными словами, по Ленину, в первую российскую революцию было две силы: большевики (за которыми пошла часть меньшевиков) и Троцкий, за «увлечениями» которого пошли все остальные социал-демократы.