Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мобильник пиликнул входящим сообщением, и я истерично всхлипнула, боясь брать его в руки. Мелким дребезжанием с кончиков пальцев ног во мне поднималась паника. Мне стало так страшно, что боялась шевельнуться, моргнуть, нос почесать. Сидела и смотрела в темный монитор настольного компьютера на искаженное отражение.
Вскоре раздался звонок с композицией, которая установлена на контакт Стаса. Судорожно выдохнув, я приняла вызов.
— Масяня! Где тебя носит? — недоумевал будущий режиссер.
— Я… меня… — прочистила горло и подобралась, отвесив себе мысленных подзатыльников. — Я ушла.
— Ты дома?
— С какой целью интересуешься?
— Может быть, не я интересуюсь? — хмыкнул Стас, а меня кипятком ошпарило внутри.
— Кто?
— Машк, че за допрос с пристрастием? Ты мне график сериала ломаешь, — заржал Звягинцев.
— В другой день отработаю, — вымученно улыбнулась я, слегка успокаиваясь.
Такие закидоны у него не редкость. Особенно после выходных, на которых мы не увиделись. То, что после того разговора в клубе Стас позвонил мне и вернул наше общение — отозвалось немой радостью. Может, и Ромка рано или поздно разберется в бреде, который нес, и тоже вернет нашу дружбу. Без близнецов я скучала.
— Колись, пляха, где ты, Сафронова.
— Я уехала за город, — сама не поняла, почему соврала.
— Когда вернешься?
— Через пару дней.
— Давай адрес, навещу тебя в деревенских декорациях, заодно и обновим атмосферу киношки.
— Стася, увидимся в универе. По-ка! — отключилась и откинула телефон на кровать.
Разобраться в мешанине чувств, что одолевали меня, не получалось. То состояние, когда тебя бросает от дикой радости к пожирающей печали, когда напряжение внутри так сильно, что ты мечтаешь прореветься, но не можешь. Невыносимо до желания визжать, орать, кататься по полу, лишь бы хоть чуточку сбросить градус накала в теле.
Я бродила по квартире и не могла найти себе места. Заламывала руки, кусала губы, обнимала себя за плечи, но все равно тряслась и скатывалась в две крайности: ликование и болезненный скулеж. Много раз представляла себе нашу встречу с Антиповым. Через годы. И там, в будущем, я гордая и независимая. Исцеленная другой любовью и безразличная к прошлому. На деле же сейчас все обстояло совершенно иначе.
Присев на пол у стены рядом со столом, я взяла сотовый и залезла в галерею с фотографиями. Глупая затея. Делать себе еще больнее ни к чему, но запретить как раньше, уже не могла. Наши снимки с Лешей давно хранились в отдельной папке, которую я и открыла.
С первым же кадром пропустила через себя воспоминания и наконец смогла плакать. Надрывно. Сильно. Рвано выталкивая из себя боль. Никто не знает, что месяц после отъезда Антипова я пыталась ему написать и дозвониться. Обида сменилась злостью, а потом непроглядной печалью. Мне хотелось понять, почему он так поступил со мной, почему не поговорил, почему не глаза в глаза. Только ничего не вышло: набранный номер не обслуживался. Закономерно же. Другая страна — другая жизнь. А еще я пыталась поговорить с его мамой, Анной Львовной. Караулила ее у их загородного дома, куда добиралась пять часов. В итоге получила сочувствующий взгляд и бережное поглаживание по плечу со словами:
— Мария, так бывает в жизни. Все пройдет. Леша сделал свой выбор. К сожалению, милая, нельзя заставить человека насильно любить кого-то.
Вот тогда я смирилась. Мне так казалось.
Очередной звонок заставил меня пискнуть от неожиданности и вырвал из чертогов памяти.
Кира.
— Ты уже дома?
— Вы со Стасом сговорились? Тот звонил недавно и тоже интересовался.
— Кончай слезы лить, Маш. Гундосишь как гриппозная. Надеюсь, ты не сказала ему, где находишься. Глупо спрашивать как ты, да?
— Не сказала. И я… нормально.
— Он в универе…
И после моего всхлипа повисла тишина. Я давилась очередными слезами, а Кира ждала. Давала мне время пережить очередную новость.
— Маш, может и не надо тебе говорить, но ты все равно узнаешь. С ним Соболева…
— Угу, — горько усмехнулась я сквозь слёзы, прикусив губу до боли, и посмотрела на потолок.
— Ромка спрашивал, где ты, но я не сказала. Он считает, что вам надо с Лешей поговорить и прояснить все. Типа, перелистнуть страницу. Только я считаю, что тебе решать: хочешь ты разговаривать с Антиповым или нет.
— Спасибо, Кир…
Понять, чего я хочу — сложно. Рвало на две половины, одна из которых готова хоть сейчас бежать в поиске встречи, а другая билась в истерике, умоляя пощадить и не добавлять раскаленных углей. Разум поддерживал второй вариант, именно поэтому я все еще сидела на месте.
— После занятий к тебе приеду. Звягинцев зовет вечером в клуб, отметить приезд друга, но я не пойду.
— Выясни, сколько тут пробудет… — и имя застряло у меня в голосовых связках.
— Пара дней, Маш. Узнала уже.
— Кир, ты иди вечером. Я сейчас поеду к родителям за город. Позвони мне, как он уедет, — очередная ложь далась мне легко.
Отчего-то мне реально хотелось сейчас оказаться рядом с мамой. Под ее бережными, родными руками. Только она могла говорить тихо, с выверенными интонациями, давно забытыми словами, но так правильно и необходимо верно… так нежно и ласково, будто передавала свое тепло и силу, забирая себе часть моего холода и муки. От этого я превращалась в маленькую девочку, которой хотелось плакать еще отчаяннее и сильнее.
— Ты решила в понедельник прогулять? — разобрать, не довольна Кира или поддерживает мое решение отсидеться в кустах, я не разобрала.
— И во вторник, и в среду, и в пятницу. Пока не свалит с города.
— Ладно. Рома идет. Позвоню вечером. И, Маш… от меня только не прячься, ладно?
— Угу…
Каким-то чудом мне удалось уснуть, но среди ночи я подскочила с бешено колотящимся сердцем. Давно забытое чувство моментально добавило адреналина в кровь, и я подбежала к окну. Безлюдная улица, тусклые фонари над подъездными дверями, засыпанные
