— Привет, орёл! Ты бы хоть предупредил домашних, что ночевать не придёшь. Катя в трубку рыдала, за тебя переживала. Ты что, телефон отключил, что ли?

— Не помню… — Костя пригладил взъерошенные волосы.

Борис стоял в дверях и поглядывал внутрь комнаты через плечо Кости, а тот не спешил приглашать его в дом. Маша успела одеться и застелить кровать.

— Костя, Борис Егорович, пойдёмте чай пить. Я сейчас чайник поставлю.

— Вот это дело, — Борис шагнул вперёд, и Косте пришлось посторониться.

— Я тут заварку видела на полке. Только она старая, — Маша порылась в шкафу и достала брикет «Индийского слона». Покрутила его задумчиво и прислушалась к хрустящему звуку фольги.

— Крепче будет, — Борис сел за стол и скользнул взглядом по Машиному пакету с рисунками. — Можно? — он протянул руку, но Маша мягко отклонила его движение и убрала пакет подальше.

— Там наброски… Не люблю, когда раньше времени смотрят… Потом сложно опять приниматься за работу.

Борис хмыкнул, но настаивать не стал. Костя, уже в футболке, вернулся из комнаты. Зачерпнул кружкой воды из ведра и залпом выпил. Цокнул языком и набрал ещё.

— Вкусная, да? — Маша быстро взглянула на Костю и тут же перевела взгляд на Бориса.

Тот смотрел на неё внимательно и оценивающе. И когда из взгляды пересеклись, коротко кивнул, словно одобряя.

Маша поставила чайник.

— Я тут совсем не хозяйка… Надо было хоть что-то приготовить.

— Ты же не собираешься здесь оставаться? — Костя хмуро посмотрел на Машу. — И я смотрю, ты всё-таки пыталась, — он кивнул на засохшие макароны в раковине.

— Ну, ну, молодёжь, — рассмеялся Борис, — ерунда это. А давайте-ка, — он хлопнул по коленям, — я вас в гости приглашу? У меня-то, как раз, всё готово.

— Нет, спасибо, — сдержанно ответил Костя.

— Поговорим обо всём, — предложил Борис.

Маша обратилась к Косте, отвлекая его внимание на себя:

— Милый, ты зарядку мне привёз? И проверь свой телефон…

— Да, точно, — Костя опять вернулся в комнату.

— Борис Егорович, — быстрым шепотом заговорила Маша, — спасибо вам огромное! Вы идите сейчас, а мы следом, хорошо? Нам надо поговорить с Костей, вчера не успели… Понимаете?

— Дело молодое, — усмехнулся Борис, вставая, — как не понять. Тогда жду? Я тут недалеко буду.

Когда Борис ушёл, Маша закрыла за ним дверь и, обернувшись, увидела Костю. Он стоял, сжав челюсти, и смотрел на неё с непонятным выражением лица.

— Что? — голос Маши дрогнул.

— Ты мне скажи — что?! — под глазами Кости залегли тени, нос заострился на фоне небритого подбородка.

Маша прижалась спиной к двери и судорожно вздохнула.

Костя держал свой телефон в раскрытой ладони и сейчас вновь опустил глаза и пробежался по светящемуся экрану.

— Адвокат Маневичев, да?! А Хвошня?! Ты думала, я пропущу эту информацию мимо ушей? — он так громко задал вопрос, что Маша подскочила на месте и, испуганно оглянувшись, приложила палец к губам.

— Костя, миленький, я сейчас тебе всё объясню! — взмолилась она.

— Что ещё я про тебя не знаю, Рощина?

— Всё ты знаешь, — Маша подошла к нему и уткнулась головой в грудь.

Костя стоял, не двигаясь, и Маша слышала, как стучит его сердце.

— Что ты задумала? — уже спокойнее спросил Цапельский, но даже не шелохнулся.

— Я не знаю… Просто хочу, чтобы он понёс наказание, чтобы они все признались, что подтасовали факты. Ведь мой отец не виноват. Тех парней было трое, а мой отец — он ведь по жизни не герой, но маму защитил…

— Маневичев… Как вас угораздило нанять-то его? Это ж конь педальный… Семестр вёл у нас, потом попросили уйти. В уголовные адвокаты подался, неуч…

Маша вздохнула.

— Я не спрашивала, почему он. Я ведь ещё в школе училась. И не понимала ничего. Потом уже стала обо всём этом думать. А родители предпочли забыть. Я не знаю, как это возможно! Но… Я не смогла. Ты же веришь мне?

— Верю, — рука Кости мягко легла на затылок Маши. — Надо изучить дело, я не могу вот так сразу… Но Хвошня…

Маша отстранилась и посмотрела Косте прямо в глаза:

— Теперь я знаю, что он ни перед чем не остановится. Он хочет денег, много денег. И власти. И вот ещё, послушай, что я тебе скажу, — она набрала в грудь побольше воздуха, — я уверена, что Зину убили. Не спрашивай, почему… мне сложно объяснить. Но сам факт того, что он вёл это дело, уже говорит о том, что здесь явно нечисто.

— Ну… это же было очень давно! Почему ты решила, что Хвошня к этому причастен?

— Я знаю, — упрямо твердила Маша. — Она сделала это не сама.

— Тогда, может, муж? — Костя пожал плечами.

— Нет, его не было в Николаевском в то время. То есть всё это проверено и есть в деле, я думаю. Но вот сам факт того, что Зина покончила собой, установить мог только он…

Костя развёл руками.

— Маш, прости, но это как-то…

— Он просил меня следить за Люськой. И за тобой… Рассказывать ему обо всём, что смогу узнать.

Костя смотрел мимо Маши в угол комнаты и словно переваривал то, что она говорила.

— Вы всегда были с ним откровенны… Вся твоя семья. И он ведёт себя так, будто хочет знать всё про всех. Ты думаешь, он не понял, кто я? — Маша горько усмехнулась. — Всё он знает! Но есть вещи, которые для него важнее, чем я. Он очень хитрый, этот Хвошня. И я просто не была готова, что столкнусь с ним вот так. Я надеялась, что это произойдёт как-нибудь иначе…

— Но ты с самого начала знала, что он живёт в Николаевском?

— Да, — кивнула Маша. — Не знала точно где, но рассчитывала, что найду.

— И ничего не сказала…

— Это было неважно тогда… — покраснела Маша.

— Нет, ты просто решила, что я чего-то не должен знать и буду бегать перед тобой на задних лапках, выполняя твои идиотские просьбы? А ты будешь изображать из себя амазонку, лазить по горящим домам и общаться с человеком, которого подозреваешь в убийстве?! Ты вообще с головой дружишь хоть иногда?!

У Маши задёргался глаз и онемели пальцы. Она закусила губу, но всё-таки сказала:

— Твоего отчима отравили. И экспертиза это доказала. Да, это я нашла пузырёк из-под эссенции в комнате твоей матери. И сказала об этом Кате. А потом Люське. А потом… — Маша закрыла лицо руками. — Люська позвонил в полицию, — глухо продолжила она. — Это не из-за обиды или злости… мы не были уверены, просто… так получилось. А потом, когда я хотела признаться, он велел мне молчать. И следить за тобой… и за Люськой… Он хотел, чтобы это произошло, понимаешь?! Он был этому очень рад!