Уля опустилась перед кроватью на колени и прижалась лицом к локтю Василия Васильевича.

Если бы она умела, она, наверное, молилась бы …

Всхлипывая, она вернулась в квартиру Свиридовых.

– Что? Что случилось?

– Деда Вася … умер … – Уля разрыдалась.

– Скажи маме, – Гриша ушел к Галиным.

Вернувшись он выкопал из вороха бумаг телефон.

– Григорий Свиридов. Первого. Папа, деда Вася умер. Да, я вызову.

– Дежурного врача. Григорий Свиридов. Умер Василий Васильевич Галин. Приезжайте.

Но суматоха не получалась. Тоня плакала, но не заламывала рук.

Прибежала Маргарита Антипова и что-то шептала, а потом тело деда Васи увезли на машине скорой помощи. Тихо вошли Толя Рыбачков и Владик Маленький. Они со словами соболезнования обняли Тоню, Гришу и Улю. Вкатились мальчики и ласково гладили Тоню своими тонкими руками.

Пришли какие-то пожилые женщины, они окружили Тоню.

Пришел отец, обнял всех, успокоил Тоню.

Без перерыва работали все телефоны. Маленький и Рыбачков, сверяясь со списком, обзванивали нужных людей. Звонил и сам Свиридов.

Дверь в квартиру была открыта и в нее степенно вошел здоровенный пес и подошел к Свиридову.

– Здравствуй, Сандал. У нас умер близкий человек. Ты знал его.

Пес встал на задние лапы и молча лизнул Свиридова, потом проделал то же самое с Тоней и Гришей. Чуть помедлив он облизал и Улю. Она немного испугалась, когда пес положил лапы ей на плечи, но он так осторожно и ласково лизнул ей щеку, что она инстинктивно погладила его.

И Сандал тихо сел в углу – он так и не произнес ни звука…

А Тоня, Уля и пожилые женщины стали готовить костюм Василия Васильевича, прикреплять на подушечки ордена и медали.

– Оставьте две подушки пустыми, – сказал Свиридов, – Я привезу его ордена … самые первые…

ПОХОРОНЫ

Гроб Василия Васильевича Галина выставили в фойе дома культуры.

Решили одеть деда Васю в штатский костюм – в городе никто не видел его в военной форме, да и не надевал он ее много лет назад ..

Проститься с Галиным шли многие, а в почетном карауле рядом с офицерами отряда Воложанина стояли сменяя друг друга Свиридовы, Антиповы, Лазарис с женой, «крестники Сторнаса» – капитан Дубинин, майор Маслов и майор Костин, Грачевы, Медяковы и многие интернатовские, которые, как оказалось, хорошо знали «деда Васю» …

Артиллерийский лафет тянул армейский «Уазик», а за ним офицеры в парадной форме несли награды деда Васи.

– Ты не знаешь, что это за ордена? Я таких никогда не видела …

– Это орден Красного Знамени Хорезмской республики … А это – английский орден …

Могилу для деда Васи выкопали рядом с могилой Галины Игнатьевны. Военный оркестр негромко играл военные марши, Волжанин выстроил своих офицеров с автоматами, и Оля Петрова в военной форме тоже встала с ребятами.

– Это был удивительный человек, – начал свою речь Свиридов. – Человек удивительной скромности и душевного богатства. Разведчик в Средней Азии в самом начале становления Советской власти. Наставник молодых девчонок, уходивших за кордон. Он подготовил много талантливых нелегалов, а сам оставался в тени. И при этом разделял все тяготы и невзгоды своих подопечных – и за это ему пришлось попасть в тюрьму. Его необоснованный арест привел к слепоте его любимой жены и верной подруги, Галины Игнатьевны. Но зато как они оба радовались, когда все оказалось неправдой и Василия Васильевича выпустили и полностью реабилитировали. Но на работу вернуться он не пожелал и всю свою жизнь посвятил жене и нам с Тоней, Грише и Уле. И мы считаем Галину Игнатьевну и Василия Васильевича своими близкими и родными, поэтому я говорю – пусть земля будет тебе пухом, отец. И вечная тебе память.

Свиридова у могилы сменила Маргарита Антипова.

– Я одна из воспитанниц Василия Васильевича. Нас тут двое – я и … Тоня Свиридова. Он возился с нами, как с родными дочками, учил нас всему, что нам может пригодится … Но главное, он учил нас при любых обстоятельствах оставаться людьми. И в тяжелые минуты там мы не раз вспоминали Василия Васильевича, которого на самом деле звали не так, и у него за плечами уже была нелегальная работа … и война … И как он радовался, когда мы приходили к нему теперь, вернувшись домой, и как радовалась Галина Игнатьевна …

– Деда Вася! Мы будем помнить тебя всегда … – Тоня не могла сдержать слез.

Сухие выстрелы разорвали тишину кладбища – стреляли офицеры Воложанина, стрелял Свиридов, стреляла Тоня, стреляла Маргарита Антипова, стреляли Маслов, Дубинин, Костин, Лазарис и его жена, стреляли офицеры штаба …

Провожающие поняли, почему у некоторых женщин были такие непривычные для их облика небольшие дамские сумочки – туда они убрали оружие.

А в стороне никем не замеченный тихо стоял генерал Сторнас в штатском и без всякой охраны …

В кафе устроили поминки, и всех входящих встречал портрет Василия Васильевича – молодой и улыбающийся он приветствовал всех. В трауре во главе стола сидели Антонина Свиридова, Маргарита Антипова, Ульяна Свиридова и Анатолий Свиридов.

И перед портретов Василия Васильевича стоял стаканчик водки, накрытый куском черного хлеба …

ОЛИМПИАДА

ВОСПОМИНАНИЯ

Когда ее на каталке привезли в палату Олимпиада несмотря на слабость хотела встать, но ей позволили только сходить в туалет.

Она лежала, не разговаривая с соседками и испытывая какое-то странное чувство обиды. Такое чувство было у нее после первого осмотра здесь, когда ее клали на гинекологическое кресло и что-то там делали. Ей почему-то это было очень неприятно и обидно – просто она еще не знала, что такие эмоции возникают после унижения.

И еще она вспоминала и думала…

В первый вечер в спортлагере устроили дискотеку и она вместе с девочками из ее комнаты пошла туда и танцевала, а потом они все вместе выпили по бокалу какого-то вкусного коктейля.

Он приковал ее внимание сразу, как только появился в зале – стройный голубоглазый блондин в открытой маечке, так красиво открывающей все его бицепсы. Он сразу пригласил ее на танец и потом они танцевали вместе весь вечер.

Андрей оказался на редкость веселым и компанейским молодым человеком, он веселил ее соседок, угощал их коктейлями. Но танцевал только с ней, и обнимал ее так ласково, шептал всякие приятные слова, а потом в полутьме поглаживал ее груди и ее попку.

Вспоминала ли она Костю? Вряд ли. Ей так нравилось все