Я не знала, что сказать.

Ребенок заплакал где-то в недрах этой огромной квартиры в Нижнем Манхэттене, которую она занимала вместе со своим мужем, перспективным политическим деятелем, и четырьмя слугами.

– Пускай себе плачет, – бросила она без тени смущения.

Я ушла оттуда, как только смогла. «У меня бедра подходящие, чтобы рожать. Что я могу поделать?» – вопрошала она, а я чувствовала себя испачканной.

Она поделилась со мной своей маленькой гнусной тайной, которую я вовсе не хотела знать.

Официантка приносит два прибора, один из них ставит передо мной. Цыпленок с фасолью и картофельным пюре.

– Тебе надо поесть, – говорит Д.У.

Беру одну фасолину, кладу в рот. Жую. С трудом проглатываю. Чувствую, что больше не могу.

– Цыпленок отменный, – замечает Д.У.

Коричневатая корочка цыпленка поблескивает.

Кусок дохлятины.

Я пытаюсь разрезать цыпленка. Внутри он розоватый. Розоватый, как новорожденный младенец.

– О БОЖЕ! – говорю я, роняю вилку и нож, хватаю салфетку, и меня рвет.

Ля-ля-ля-ля-ля-ля.

День прошел, все хорошо. Мне все лучше и лучше.

Нет.

Мне все хуже и хуже.

И кто меня осудит?

Да кто угодно.

Все осуждают меня.

Известность не для меня. Плохо, плохо я ее переношу.

Мой муж это знает. Он ведь женился на мне и поэтому тоже. Известность мало что значит для меня. Как и деньги. Я не хочу быть знаменитой. Я хочу только быть с ним.

Он для меня все.

А я ничто.

Если его нет рядом.

«Оставьте мою жену в покое!» – так Хьюберт кричал фотографам во время нашего медового месяца в Париже и в Риме, а потом и на уединенном островке у берегов Туниса. «Quittez ma femme! Quittez ma femme!» – кричал он снова и снова, я прятала лицо, и его руки обнимали меня, защищая, и мы быстро уходили – из гостиницы в машину, из машины в музей, из музея в бутик, – пока это не стало чем-то вроде шутливого ритуала. Я лежу в ванне, полной пены, и заходит Хьюберт, и я говорю: «Quittez ma femme!» – и мы взрываемся смехом.

Давненько этого с нами не было.

Наверное, это именно тунисская пища выбила меня из колеи. Приходилось есть что-то тушеное и непонятное – бог знает что это было – буйвол? – и какой-то сырой хлеб, и я не могла себя заставить. Только не перед Хьюбертом. Мне вдруг стало казаться, что он наблюдает за мной. Словно в душе он меня не одобряет. Словно думает, стоило ли ему вообще на мне жениться.

Что ж, ладно. Будем голодать.

Меня никто не любит. Думаете, я этого не знаю? Думаете, я не сижу неподвижно целыми часами, отчасти потому, что они все время пичкают меня этими лекарствами (они-то говорят, что со дня на день будет перелом и мое подавленное состояние пройдет, но я сомневаюсь), не терзаюсь по пустякам, не знаю, что есть люди, которые смеются за моей спиной и говорят: «Как это она не возьмет в толк… какая трагедия… какой обузой обернулась для него эта женитьба, он этого совсем не ожидал, наверняка он очень несчастен», – хотя это я, я несчастна, но ведь об этом не расскажешь людям, правда?

Если вы – женщина, предполагается, что брак осчастливливает вас, а не заставляет чувствовать себя морской свинкой в золотой клетке, где одни только портьеры стоят двадцать тысяч долларов.

Ведь это же самое лучшее? Ведь не бывает ничего лучше, не правда ли?

Потому что это действительно так. Корона. Мечта. Кольцо. Не о чем больше волноваться. Вообще не о чем. Ваша мать не останется без куска хлеба на старости лет. У вашей сестры будет новая машина. Ваши дети пойдут в частную школу, у них будут няни и все игрушки на свете, включая пони. К вашему фамильному имени вернется былая слава. Мать будет гордиться вами. Ваш отец – где бы он, мерзавец, ни был – осознает, какую ужасную ошибку он совершил.

У вас будет: 1) замок; 2) особняки по всему свету; 3) личный шофер; 4) куча одежды, с подобранными в тон туфлями и сумочками; 5) драгоценности; 6) лошадь; 7) седло (седла) от Гермеса. Но: 8) не будет друзей.

А вот отчего мне особенно тошно: все думают, что могли бы прожить мою жизнь куда лучше меня. Они думают, будь у них такая жизнь, они были бы этому так рады, что никогда не совершали бы ошибок. Но это невозможно. Они и понятия не имеют почему. Ну не могут они этого добиться, раз уж у них нет моей внешности и вот такой, как моя, индивидуальности. Если хоть чего-то вам не хватает, карты как надо не лягут.

Вот, например, Хьюберт. Его избранница обязательно должна быть высокой, стройной блондинкой с красивым бюстом. И быть моложе его. И иметь определенный тип внешности. То, что называется породой. Хьюберта никогда не возбуждали манекенщицы, потому что ему не нужна женщина, глядя на которую другие парни начинают мастурбировать.

А что касается индивидуальности… Вы должны уметь вести себя с мужчинами. Вы должны уметь манипулировать ими, хотя это и не совсем подходящее слово, потому что у него есть негативный оттенок. Что вам действительно нужно, так это быть всегда разной. Непредсказуемой. Порой вы такая милая, нежная и ласковая, а иногда – упрямая стерва. Они приходят к вам снова и снова, потому что никогда не знают, что найдут. Вам нужно уметь казаться отчужденной и заставлять мужчин ревновать. Но у вас ничего не выйдет, если вы не скроены так, как надо, ведь иначе мужчина просто скажет, что вы стерва, кому это надо, и бросит вас.

Конечно, женщины, которые не скроены так, как надо, тоже иногда удачно выходят замуж – но не за таких мужчин, как Хьюберт.

Нет, правда, до того самого момента, как я стала женой Хьюберта, он не был до конца уверен, что это произойдет. Вы, наверное, видели его лицо на свадебных фотографиях. Он был такой счастливый, когда мы вышли из церкви.

И еще кое-что. Никогда не думайте, что ваш муж или любой из тех, с кем он вас знакомит, лучше, чем вы. Если ваш муж – принц, это еще не значит, что он лучше вас. Встретив парня, который только что получил Нобелевскую премию, вы должны понимать, что вы ничем не хуже его и такая же состоявшаяся личность. Я всегда думала, что нет человека, которому я в чем-то уступаю, – и не важно, чего он добился, и сколько на его счету хитов, и как много, по его словам, он работает. Однажды Таннер сказал мне, что я не умею соизмерять значимость вещей, потому что я ни разу не выразила восторга по поводу его актерской карьеры, – и я тут же порвала с ним. В жизни так не должно быть, верно?

Сейчас мне лучше. Наверное, я смогу заснуть.

Я в замешательстве.

И причина-то пустяковая.