деньгу и видели-то всего один раз в год, когда осенью, после отданного барину зерна, свой избыток скупщику сбывали. Увидели деньги и сразу про них забыли, потому как от всех через седмицу одни лишь медные пятаки остаются.

– Да ладно, ты не ворчи как старый дед, – подколол друга Гончаров. – Пошли лучше вон к лошадям сходим, огладим их, сена положим, воды свежей в поилку принесём. Я тут морковки немного взял, и на твою Марту, кстати, тоже. Лошади, Лёнь, они морковку очень сильно любят.

– А морковь-то у тебя откуда, – подозрительно взглянул на Тимку Блохин.

– Да я за копейку у Ашота купил, – махнул тот рукой.

– Вот, я же говорил, ты растратчик, – проворчал Лёнька. – Яблоки ещё не закончились, а он своей барыне моркови накупил.

Ранним утром, после чистки и ухода за лошадьми их напоили и задали овса. Через час должен быть выход, и все возились с верховой упряжью. Прежде чем надеть седло на спину лошади, Тимоха покрыл её войлочным потником, подшитым снизу холстом, а сверху кожей. Само седло было лёгкое, венгерское, у кавалергардов и западных драгунских полков, как говорили унтера, использовалось немецкое, тяжёлое. С виду, с их слов, оно было, конечно, красивое, но вот для войны в горах никак не подходило. К седлу Гончаров подвязал ольстреди с вложенными в них пистолями. Подхвостник с круглой медной бляшкой посередине выправил, подкинул всё седло к холке и потом уже пристегнул к нему ремни. Дальше пришла очередь пристёгивать подпругу, подтягивать и регулировать переднюю сбрую с подперсьем и троком. Длину стремян выправил тщательно, помня как это важно при езде. Поверх недоуздка надел мундштук, который имел два повода и две цепочки. Верхняя туго застёгивалась под подбородок лошади, а вот другая, смычная, закреплялась наглухо и соединяла внизу концы мундштучных железок, чтобы они не расходились.

Унтера и вахмистр ходили мимо и проверяли, правильно ли всё надето, где-то требовали у драгун чуть подтянуть или, напротив, слегка ослабить ремень. Несколько раз поправляли и Гончарова.

С левой стороны у ольстреди все приторачивали деревянную, обшитую кожей баклажку с водой. Смотанный аркан, предназначенный для пастьбы лошадей в руках, используемый так же и для носки сена, увязывали вокруг баклажки, но так, чтобы он не мешал свободно выхватывать пистоль. У правой ольстреди вешалась торба со щёткой и скребницей. Весьма важные вещи во всём кавалерийском снаряжении. После этого всё это покрывалось вальтрапом из тёмно-зелёного сукна с императорским вензелем под короной. Позади седла и поверх вальтрапа пристёгивался тремя неширокими ремнями чемодан серого сукна, и плюс к нему вешались саквы с овсом. Поверх вальтрапа ещё шёл круговой ремень, который стягивал для устойчивости весь вьюк и застёгивался на пряжку.

Наконец, у всех всё было готово, и вахмистр дал команду вести лошадей на построение.

– Патроны все ли накрутили? А ну-ка, Гончаров, покажи свою ольстредь! – потребовал подпоручик.

Тимофей поднял конец вальтрапа с правой стороны и открыл клапан кармана. Там виднелись плотно сидящие бумажные цилиндрики. Кравцов вытянул один и немного помял его пальцем.

– Хорошо, плотно закручен, – удовлетворённо кивнул он головой. – Закрывай.

– Левую будете смотреть, ваше благородие? – спросил Гончаров.

– Нет, довольно одной, – отмахнулся тот. – Так, а ты у нас кто уж такой? – ткнул он пальцем в Антипа.

– Драгун Бабкин, ваше благородие! – откликнулся дядька.

– Ну-ка лядунку открой, Бабкин, – потребовал подпоручик. – Отвечай, сколько в ней положено быть зарядов к мушкету? И что ещё там держать полагается?

Антип выпучил глаза и громко гаркнул:

– Три десятка зарядов, ваше благородие! А ещё дюжина огранённых кремней к курку и два протравника на цепочках, дабы затравочное отверстие в оружейных замках прочищать. Один медный, другой стальной, а крепятся они на панталере…

– Достаточно, – остановил его офицер. – Молодец, братец, знаешь. Застёгивайся давай, – и пошёл дальше.

– Рад стараться, ваше благородие! – крикнул вслед ему драгун.

– Каждый десяток берёт с собой артельный котёл и полог под палатку, – послышались отдаваемые подпоручиком распоряжения. – Первый и второй десятки ещё по дополнительному пологу берут. Все остальные – провиант, топоры и прочее.

– Засыпайте себе, – унтер-офицер Ступкин подтащил к шеренге большой рогожный мешок. – Ну чего стоите, шовелитесь давайте! Скоро уже команду садиться по коням дадут.

Захар заглянул вовнутрь мешка и зачесал голову.

– Зерно дроблёное, пара пудов тут точно есть. А куды ж мы его, Еремей Потапович?

– А куды хотите, туды и девайте, – отмахнулся тот. – Вон хоть в чемоданы седельные набивайте. Свою хурду-мурду из них выкидывайте, а вот зерно вовнутрь. Это всё на ваш десяток к перевозке причитается, вот и думайте, как везти. И проверьте, чтобы оно не рассыпалось по дороге. Без провианта ежели останемся, с вас тогда самый строгий спрос будет!

Наконец всё было распределено, уложено и увязано. Начальство всех рангов ещё раз всё проверило и доложилось командиру эскадрону о готовности.

– Взвод, по коням! Садись! – разнеслась команда господина капитана. – Равняйсь! Смиирно!

Драгуны выпрямились в сёдлах и замерли, глядя прямо перед собой.

Несколько лошадей нарушили общую идиллию в шеренгах, начали фыркать, переступать копытами и толкаться.

– Вольно! – скомандовал командир эскадрона. – В походную колонну! Справа по два! Марш!

По два с правого фланга всадники начали пристраиваться с ходу за подпоручиком Кравцовым, и вскоре весь взвод выехал на длинную улицу, что вела на север. В самой середине походного строя следовал на своей Чайке и драгун Гончаров. Командир взвода прибавил аллюр, и колонна пошла резвее, перейдя вскоре на лёгкую рысь. Встречные прохожие прижимались к заборам, то же сделала и небольшая пехотная команда. Драгунский подпоручик присвистнул, и мушкетёрский ефрейтор быстро отвёл своих людей на обочину.

– Гляди, Тимоха, там Егорка наш стерлитамакский, а рядом с ним Бородавкин Ванёк, – крикнул скачущий рядом с Гончаровым Лёнька.

Тимофей покрутил было головой, но драгуны уже проскочили мимо пехотинцев, и он так и не смог разобрать в оставшихся за спиной солдатах знакомых.

Вскоре городские предместья закончились, и потянулась жухлая степная равнина. Взвод шёл экономной размеренной рысью вот уже третий час. С непривычки закаменела спина и начало ощутимо побаливать седалище. Наконец подпоручик обернулся и, привстав на стременах, оглядел сильно растянутую колонну.

– Левое плечо, вперёд! Марш! – подал он команду, указывая рукой на небольшую возвышенность. – Кузьма Мокеевич, туда веди, я пока объеду, огляжу всех.

– Лошадь после долгого марша стоять не должна, – поучал молодых драгунов вахмистр. – Ослабьте сразу подпругу у животины, если расседлывать не собираетесь, поводите её немного за повод, огладьте, поговорите, суконкой протрите ноздри и уголки глаз от пыли. Под потником тоже протрите и дайте проветриться. Вот потом, после этого уже можете