– Хотела бы ошибиться, – произнесла девушка, – но мне кажется, что это наши ребята шумят.

Она повернулась к Трушкину, посмотрела на его лицо и сняла с него налипшую сухую иголку.

– Ну-ка дружочек, – нежным шепотом, каким признаются в любви, сказала Юля, – давай поможем разворошить бандитское логово. У тебя это должно хорошо получиться…

– Запросто! – ответил Трушкин и закашлялся.

– Отойди от окна, там опасно, – сказал Августино, опуская револьвер.

Но Кирилл не слышал и не видел ничего, кроме голубоглазой девочки. Он медленно опустился перед ней на колени.

– Клементина, – прошептал он. – Какая ты… какая ты большая…

Он рванулся к ней, схватил ее на руки, крепко прижимая к себе.

– Я поверить не могу, – бормотал он. – Я столько лет думал о тебе! Я тысячи раз представлял себе нашу встречу, но все оказалось не так…

– Плохо думал, – проворчал Августино, – коль только сейчас удосужился приехать.

– Ты плачешь? – спросила Клементина, с удивлением рассматривая лицо Кирилла. – А хочешь, я покажу тебе свои рисунки?

– Рисунки? – повторил Кирилл, гладя и рассматривая ладони девочки. Потом провел рукой по ее вьющимся темным волосам. – Как ты похожа на Валери! Губы, овал лица… Только глаза, наверное, мои…

Августино поморщился, словно от боли.

– Лучше не вспоминай о Валери, – произнес он.

– Папа, – сказала Клементина и рассмеялась. – Мне так смешно! Почему ты вошел сюда через окно? А я твою фотографию в книжке храню! Показать?

– Ты изменился, – сказал Августино. – Но я тебя сразу узнал и потому не выстрелил. Я думаю, они давно приглядываются к этому окну.

– Что здесь случилось, Августино? Переворот? – спросил Кирилл, не в силах оторвать глаз от дочери.

– Они устали ждать моей смерти, – ответил Августино, откидывая барабан револьвера и проверяя патроны. Потом натренированным движением поставил его на место. – Смена власти. Это нормальное явление, не принимай близко к сердцу.

– Зачем вы хотели, чтобы я оказался здесь?

– Зачем? – с удивлением переспросил Августино и вскинул брови. – Вот твоя дочь. Разве этого не достаточно, чтобы ты оказался здесь?

Кирилл поднялся на ноги, быстро подошел к окну, прижался к стене и осторожно посмотрел на улицу. Августино наблюдал за ним с чувством удовлетворения. Какой красавец! Сколько скрытой силы в его фигуре! Сколько воли и храбрости в глазах! Нет, он не ошибся, когда принял решение отдать Клементину Вацуре.

– У меня работает один негодяй по имени Рай, – сказал Августино. – Вот уже два месяца он хочет заставить меня написать распоряжение, чтобы удочерить Клементину…

Кирилл резко повернул голову.

– Вот как? Удочерить мою дочь?

– Разумеется, я отказал этому шакалу. У меня бы рука не дрогнула сделать дырку в его черепе, но он мне еще нужен как пилот. Мы должны заставить его отвезти нас в Лиму. Там у меня много друзей, там мы будем в безопасности…

– Рай лежит на первом этаже, закованный в наручники, – сказал Кирилл, придвигая книжный шкаф к окну.

– Ты молодец, – кивнул Августино. – Вся надежда только на тебя. Открой ящик, который стоит в углу, и выбери себе оружие… Ты еще не женился, Кирилл?

– Как-то времени не нашел, – ответил Кирилл, перебирая «вальтеры», «хеклеры», «манюфрансы» и «габилондо»[7].

– Ты напоминаешь мне меня в молодости, – расчувствовался старик. – Я очень рад, что ты приехал. Все-таки мы с тобой родственники.

Он усмехнулся своим словам.

Кирилл, рассовав «пушки» по карманам изорванного донельзя пиджака, подошел к Клементине, поднял ее на руки, посмотрел вокруг и снова опустил ее на пол.

– Это ужасно, Августино! – в сердцах произнес Кирилл. – Какому риску вы подвергаете ребенка!

– Если бы ты раньше побеспокоился о своей дочери, – огрызнулся Августино, – то никакого риска бы не было!

– Гуно, не ругай моего папу! – тотчас заступилась за Кирилла Клементина.

Кирилл взял девочку за руку и посадил в кресло, стоящее в углу. Затем решительно подошел к бронированной двери.

– Не открывай ее! – в ужасе крикнул Августино. – Эти негодяи убьют нас!

Кирилл взял на изготовку крупнокалиберный «магнум», оттянул курок и отодвинул засов на двери.

– Надеюсь, тут давно скучает еще один преданный вам человек, – произнес он, осторожно открывая дверь.

– Мама мия! Слава господу! – завопил Линчо, вваливаясь в комнату. – А я уже грешным делом подумал…

Он покрутил головой, увидел Августино, нацелившего в него револьвер, и радостно прокричал:

– Шеф, докладываю! Вацура доставлен в ваше распоряжение!

Августино опустил револьвер и промокнул платком лоб.

– Что ж ты так кричишь, голубчик? У лифта никого?

– Во всем доме никого, кто был бы нам опасен.

– Прекрасно, – произнес Августино. – Тогда займись Раем. Его надо доставить к самолету во что бы то ни стало!

– Без проблем, шеф!

Августино кивнул и вполголоса заметил:

– Сколько раз говорил себе: старая команда лучше новой… Возьми в ящике оружие помощнее и вперед. Дорога каждая секунда!

Линчо, не церемонясь, выбрал крупнокалиберный пулемет, обвязался лентами и первым выбежал в коридор. Августино взялся за ободья колес. Покусывая от напряжения губы, он произнес:

– Кирилл, береги Клементину!

– Это напоминание лишнее, – процедил Кирилл, подхватывая дочь на руки. – Позаботьтесь лучше о себе.

– Куклу! – требовательно крикнула Клементина и протянула руки к креслу. Кирилл шагнул к креслу, присел, чтобы девочка могла дотянуться до куклы в сиреневом платье и с голубыми пластиковыми глазами.

Августино выкатился в коридор. Линчо уже стоял в зеркальной кабине лифта, воинственно сжимая пулемет.

– Эх, погуляем! – крикнул он.

– Я пойду по лестнице! – шепнул ему Кирилл.

Крепко прижав к себе девочку, он бесшумно пошел по коридору. Какие чувства он испытывал! Дочь, нежной рукой обнимая его за шею, тихо сопела ему на ухо. Ее волосы пахли цветочным шампунем. Они щекотали ему щеку. Нежность и желание счастья этому маленькому милому существу переполнили душу Кирилла. Слезы катились по его щекам, смешиваясь с запекшейся кровью.

Он вышел на лестницу, засыпанную обрывками бумаги и битой посудой. «Что они искали?» – пронеслось в сознании Кирилла. Он спустился на один пролет, прислушался и спустился еще ниже.