— Я не знаю… Я не понимаю, почему всё так, как есть… — она совсем грустнеет. Кажется, ещё чуть-чуть, и заплачет.

— Ну всё, всё. — Мне это совсем не нравится. Нашла, из-за чего убиваться! Своих, что ли, у нас проблем мало, чтобы ещё и общечеловеческими нагружаться. — Успокойся. Всё хорошо.

Мы останавливаемся. Я обнимаю её и начинаю шептать ей на ушко, какая она хорошая и добрая, что я рад проводить время с ней и всё в таком духе. Обычно это всегда помогало.

Но всё-таки мы были бы не совсем МЫ, если бы не нагружались.

— …забыли, что человеку нужно оставаться человеком вопреки любым обстоятельствам, и это их грех, — убеждённо произношу я. — Главное, об этом помнишь ты. А раз помнишь, то всё будет хорошо.

— Да? — Она смотрит на меня глазами, полными надежды.

— Разумеется! — уверенно отвечаю я и провожу ладонью по щеке любимой. — Ведь ты знаешь, что человечность — основа. Следовательно, будешь жить и действовать, ориентируясь на это знание.

А из смартфона в режиме цикличного повтора продолжает звучать любимая песня моей девушки, «Vivat Forever», и женское многоголосье поёт для нас:

Помнишь ли ты, как всё было?

Что мы пережили вместе.

Верь всему,

Сказала моя любовь.

Мы оба были мечтателями,

А наша любовь зародилась

Под лучами солнца незадолго до этого.

Я видела в тебе своего спасителя

И отдала тебе всю себя.

Тогда у нас всё только начиналось.

До свидания, будь моим навсегда.

Живи вечно, я буду ждать,

Вечно, как солнце.

Живи вечно ради того мгновения,

Когда найдёшь свою любовь.

Да, я всё ещё помню

Каждое произнесённое слово.

Твои прикосновения оживляли меня изнутри,

Как песня о любви…

Когда я проснулся, чтобы подняться и идти к «Янтарю», сентиментальная песенка из сна отчётливо звучала в моих ушах. В тот день моя девушка ещё не была мне женой. Я ещё не признался ей, не сказал заветные три слова. Но мы были уверены, что всё у нас ещё впереди. Так и оказалось. Всё было, как мы захотели.

Но никто из нас — ни я, ни она — даже не мог вообразить, что ещё нас поджидает в будущем. Не подозревали, какие монстры таятся в непроглядной тьме неизвестности.

Да, буквально пару минут спустя, борясь с желудочными спазмами, студент вернул свой «намордник» на место.

— Ну и воняют же они… Это просто капец! Без маски и блевануть можно, — поделился парень своим открытием.

— А что ты хотел? Это же зомби, гниют, разлагаются постепенно, жрут что ни попадя, гадят, не снимая штанов. — Проводница всё ещё была немного на взводе после боя и стояла чуть поодаль, рассматривая в бинокль окрестности. — И ещё: не забывай между делом опустевшие рожки заряжать, бери патроны этих гнилушек, но сначала детектором щупай всё их барахло на предмет радиоактивности. Кстати, по твоей стрельбе я на глаз прикинула, что тебе едва хватило на этот бой всех твоих рожков. Эффективность этой твоей массированной пальбы, безусловно, высочайшая, но растрата патронов — эксклюзивно бессовестная. Думаю, что тебе пора учится экономить боезапас.

— Эх, мля, до чего ж я задолбался напрессовывать эти патроны в магазины, — недовольно буркнул парень, выполняя команду напарницы. — В игре, блин, такого не было! Там просто чик-чик, и новый магазин стоит, а тут…

— Забудь ты, на хрен, об игре! Навсегда забудь! И чтобы я больше от тебя подобного не слышала! — вдруг гневно закричала девушка. — Даже слова такого при мне чтоб не смел вякать! Забудь!

Оборвав причитания напарника и наорав на него, она хотела ещё добавить по второму разу для закрепления материала, но… несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула и уже гораздо спокойнее добавила:

— Прости, это всё адреналин. Он ещё не рассосался после схватки. Не из-за зомбей этих я раскочегарилась, а за тебя сильно переживала. Вот.

Но подопечный уже надул губы и обиженно отвернулся, продолжая обыскивать очередное изувеченное туловище. Он не мог понять, почему его слова так рассердили проводницу, если его дела настолько обрадовали её. Ещё несколько минут они не разговаривали, каждый из них молча выполнял свою задачу, но неожиданный треск ветки и тихое позвякивание сетки забора, раздавшиеся за стенами помещения ангара, заставили их отвлечься и занять вошедший в привычку боевой порядок — друг за дружкой.

— Оба-на, позырьте, скока тута жмуров, пацаны! Жмуры добрые, жмуры с нами поделятся, — донёсся снаружи характерный говор местной «братвы». Откуда ни возьмись появились бандиты.

Ведомый вскинул свой автомат и с выражением праведного гнева на лице стал заходить говорившим в спину. Проводница слишком поздно заметила этот импровизированный манёвр своего напарника.

— Куда?.. С-стой… — тихонечко прошипела она и скрежетнула от злости стиснутыми зубами, когда увидела, что её напарник уже выскочил из здания и метнулся за его стену, намереваясь атаковать.

— Как же я задолбалась напрессовывать ум в твой разум, — сообщила шёпотом проводница вслед своевольному студенту. Затем выругалась, тоже почти беззвучно, однако по содержанию так забористо, что позавидовал бы и боцман-ветеран, и кинулась вперёд выручать строптивого напарника.

Выдав мне часть патронов, Клин принялся демонстрировать, как правильно ухаживать за оружием. Он положил на бетонную плиту мой автомат, велел запоминать и стал разбирать «калаш». Разложив его по частям, проводник сначала тщательно вытер каждую деталь, а затем, достав бутылочку с оружейным маслом, обильно все их смазал. Собрав автомат, он вручил его мне. Я поблагодарил за урок и не стал упоминать, что прекрасно знаю, как ухаживать за оружием.

Затем мы присоединились к сталкерам у костра и, разогрев консервы в языках пламени, пообедали. После двух суток, прожитых с пустым желудком, консервы с сухпайком вприкуску показались мне истинным деликатесом, куда там изысканным блюдам из дорогого ресторана! Хорошенько подкрепившись, я сказал Клину, что поброжу по базе. Он ничего не ответил.

Восприняв это молчание как знак согласия, я встал и, повесив автомат на плечо, отправился пройтись. Наверное, у «долговцев» гораздо серьёзней отнеслись к радиосообщениям с воюющей Свалки, потому что по территории базы повсюду сновали отряды их бойцов, вооружённых с ног до головы. На крышах размещались снайперы, а кое-где повыносили и установили пулемёты. Я уже слышал, что «Долг» — очень хорошо экипированная группировка. Факт. Теперь я увидел это собственными глазами.

Странно, однако на базу к «долговцам» меня пропустили без каких-либо вопросов. Я прошёл внутрь их двора и свернул направо. Походил, походил и, оказавшись в каком-то помещении, увидел какого-то «долговца». Тот сидел на старом диване и снаряжал автоматные рожки патронами. Увидев меня, встрепенулся и резко спросил: