— А зачем вам я? — спросила девушка.

— Как же я обойдусь без вас? — Глаза Карабчиевского смеялись. — Я уже глубокий старик. Хожу с палочкой. Я один и не дойду до стола переговоров. Так что вам придется поехать со мной.

— Никакой вы не старик, — засмеялась Виолетта. — Вы просто хитрый обманщик. Вы хотите, чтобы в номере отеля я готовила вам чай, вас ведь не устроят немецкие фрейлейны. Они не знают вашего вкуса. А на переговорах я должна буду следить, куда вы засунете подписанные бумаги.

— Да, вы раскрыли мой хитроумный замысел, — тоже рассмеялся профессор. — А если говорить серьезно, Виолетта, то едем мы втроем. Вы, я и мой ассистент Петров. Вы двое — мои самые талантливые ученики, подающие большие надежды. И я верю, что у вас большое будущее. Жаль только, что оно не может быть общим. — В голосе старика прозвучали озорные нотки. — Петров, к сожалению, давно женат. И я хочу, чтобы вы приняли участие в дальнейших исследованиях препарата вместе с нашими немецкими коллегами.

Виолетта даже не смогла поблагодарить профессора. От его слов она лишилась дара речи. Ее учитель, которого она боготворит, говорит ей, что она талантлива. И приглашает ее поехать с ним в Германию. И после того, что она пережила, это особенно неожиданно и приятно. Она молчала, но он обо всем мог догадаться по ее глазам, полным счастья.

— Так что завтра являйтесь, как штык, в лабораторию. И попробуйте не прийти, узнаете, как я страшен в гневе. И поверьте моим сединам, никогда я не передавал вам через Леонида, что не хочу вас видеть. Это абсурд.

Виолетта смотрела, как он надевает плащ, как берет в руки свою палку, и все никак не могла поверить, что сказанное им — правда. Лишь когда дверь за профессором захлопнулась, она вспомнила, что не попрощалась с ним. Но он поймет ее и простит.

* * *

Авиалайнер, следующий рейсом Москва — Франкфурт-на-Майне, шел на посадку. Изящная стюардесса в облегающем ее фигуру синем форменном костюме на трех языках — английском, русском и немецком — попросила пассажиров пристегнуть ремни. Виолетта с профессором сидели рядом в мягких креслах салона. Анатолий Петров, третий участник делегации, круглолицый веснушчатый мужчина лет тридцати пяти, занимал место впереди них.

— Я рад, Виолетта, что вы послушались меня и позвонили вашим родителям. Слава Богу, и это недоразумение прояснилось, — продолжая разговор, прерванный появлением стюардессы, произнес Карабчиевский. — Мой сын, когда не нужно, проявляет прямо-таки чудеса изобретательности. Если бы это было на пользу делу! Так нет. Надо же такое придумать о моей сестре. Аля всегда была добрейшей и умнейшей женщиной. А он так ловко запугивал вашу маму, представляя ее монстром, способным уволить с работы человека лишь за то, что ее дочь не хочет жить с ее племянником. Не представляю, как ему это удалось. Но теперь все в порядке?

— Да, — ответила Виолетта.

У нее в самом деле почти все было хорошо. Она помирилась с родителями, вернулась к любимой науке, летела с обожаемым профессором в Германию, и только одно обстоятельство мешало ей быть счастливой. С ней по-прежнему не было человека, которого она любила, и она по-прежнему о нем ничего не знала.

— Борис Михайлович, — обернулся к профессору Петров, выглядывая между высокими спинками кресел. — Вы рассказали Виолетте о подготовленном для нее сюрпризе? Я обещал вам ей ничего не говорить, но мне кажется, уже пора. Скоро мы приземлимся во Франкфурте, а оттуда до Гейдельберга — рукой подать.

Профессор лукаво улыбнулся Виолетте.

— Мы с Анатолием позаботились о том, чтобы вы, Виолетта, наконец-то перестали грустить. Мы приглядели для вас в Америке на конференции достойного вам жениха. Я уже тогда подумал, что вы просто созданы друг для друга, но я не знал, что вы ушли от моего Леньки. А то бы я просватал вас заочно. Так что скоро вы будете с ним счастливы. Он сейчас в Гейдельберге.

— Борис Михайлович последние дни все задавал мне один и тот же вопрос, — добродушное веснушчатое лицо Анатолия смеялось, — сможете ли вы очаровать его избранника с первого взгляда или вам понадобится время. Тогда, — говорил он, — мы будем затягивать переговоры.

— Готовьтесь, Виолетта, — довольно посмеиваясь, сообщил Карабчиевский, — думаю, что вы увидите его сейчас же, в аэропорту. Он ведь приедет встречать нас.

— Может быть, мы совсем не понравимся друг другу, — улыбнулась Виолетта, поддерживая веселое настроение профессора.

— Этого не может быть, — возразил Карабчиевский, подняв вверх указательный палец. — Поверьте моим сединам.

— Мы будем с ним сотрудничать? — поинтересовалась Виолетта.

— Скорее он с нами, — ответил Анатолий.

— Значит, он немец, — расхохоталась Виолетта. — А вы подумали, Борис Михайлович и Анатолий Иванович, на каком языке я с ним будут разговаривать? Или вы заранее узнали, что я изучала немецкий?

— Ну вот и прекрасно, — загадочно сказал профессор. — Если хотите, разговаривайте с ним на немецком. Он его тоже знает. Говорите хоть на китайском, главное, чтобы о любви.

В аэропорту Франкфурта русских ученых встретил микроавтобус немецкой компании «Gesundheit». Представитель компании, невысокий полноватый немец, вежливо приветствовал их, говоря по-русски с сильным акцентом. Он помог занести в автобус вещи Виолетты и опустился рядом с ней на сиденье. Девушка, поддерживая с ним разговор, удивленно посматривала на профессора. Она никак не могла понять, отчего Борис Михайлович с таким восторгом говорил ей об этом человеке. Он совсем не произвел на девушку никакого впечатления. Это был обычный человек, в меру умный, в меру воспитанный, в меру образованный. Внешность у него тоже была самая заурядная. Но, может быть, первое впечатление обманчиво? Хотя Виолетта не представляла, как такой человек мог бы заставить вытеснить из ее сердца образ Валерия. Через полтора часа автобус въехал в Гейдельберг и подвез их к зданию отеля, где заранее были забронированы для них номера. Немец, взяв в руку чемодан Виолетты, прошел к стеклянным дверям, которые сами распахнулись перед гостями благодаря встроенному в них фотоэлементу. В вестибюле отеля он вручил всем троим ключи от комнат и, вежливо простившись, ушел.

Виолетта, Борис Михайлович и Анатолий поднялись по лестнице на второй этаж, где располагались их номера. Мужчины, переглядываясь, смеялись.

— Профессор, — первым нарушил молчание Анатолий, — скажите девушке правду. Вы же видите, как она разочарована. Подумает еще, что у нас с вами плохой вкус, или заставит себя влюбиться насильно в нашего сопровождающего, чтобы угодить вам.

— Виолетта, — профессор остановился, опершись на свою палку. — Этот негодяй не приехал нас встречать. Он прислал вместо себя автобус. Не влюбляйтесь мне в угоду. Подождите еще немного. Сейчас вы его увидите. — Глаза Карабчиевского задорно смеялись.

Он оставил вещи в коридоре около своего номера и прошел с Виолеттой в конец коридора, постучав в самую последнюю дверь. Ответа не последовало. Дверь была заперта.