Позже эта ее фраза помогла Даниэлю увидеть собственную жизнь в новом свете, но тогда он просто ничего не понял. Слова Хильды неприятно поразили его, как неожиданное оскорбление.

– Но почему? – закричал он в трубку. – Что вы вообще хотите этим сказать?

И сразу почувствовал, как она разволновалась. Хильда фон Кантерборг спешно перевела разговор на другие темы. Она напомнила Даниэлю о том, как важно для него сейчас окончить гимназию. «Не стоит принимать необдуманных решений», – повторяла женщина. Даниэлю нужно получить образование. Он должен учиться музыке.

В ответ юноша заявил, что хочет наняться матросом на какое-нибудь судно и уплыть в Нью-Йорк, чтобы играть там в джаз-клубах. Хильда отсоветовала ему это категорически. Он еще слишком юн для этого, сказала она, и не создан для джаз-клубов. Ему надо учиться.

Они говорили так долго, что на лицах работников социальной службы появились признаки нетерпения. Заметив это, Даниэль предложил Хильде встретиться. Она согласилась, но в итоге ничего не получилось. Больше он ее никогда не видел, да и не имел времени ностальгировать по прошлому. Неожиданно объявились люди, которые помогли справить ему паспорт и визу, и Даниэль нанялся помощником повара на грузовое судно компании «Валлениус», отплывавшее, правда, не в Нью-Йорк, а в Бостон. К контракту, который Даниэль получил от капитана, была пришпилена бумажка, исписанная шариковой ручкой. «Музыкальный колледж Беркли, Бостон, штат Массачусетс. Удачи! Х.».

А потом началась совсем другая жизнь. Даниэль стал американским гражданином и под именем Дэна Броуди пережил массу самых невероятных приключений. Но в глубине души он оставался все тем же одиноким, брошенным мальчиком. Начало его карьеры было действительно многообещающим. Когда он играл в джаз-клубе «Райлс» на Хэмпшир-стрит в Бостоне – нечто в стиле Джанго, но свое, – публика изумленно перешептывалась. О Даниэле заговорили. Директора и менеджеры студий звукозаписи стали искать с ним встречи. Но для полного успеха ему вечно чего-то не хватало – не то наглости, не то решимости. На последнем этапе все неожиданно ломалось, и вперед вырывались другие люди, куда менее одаренные. Даниэль был обречен оставаться в их тени. Он чувствовал себя опустошенным, как будто утратил нечто очень для него важное, – быть может, тот жар в груди, который испытывал, сидя с гитарой на мостках у озера Блакошернен.

* * *

В конце концов Лисбет нашла подходящую базу алгоритмированных жестов, которая использовалась в медицинских целях и для разработки роботов, и передала ее в Глубинную нейронную сеть «Республики хакеров».

Она работала круглые сутки, позабыв про голод и жажду. Между тем стояла жара, и желание выпить было первым, что ощутила Лисбет, когда оторвалась от компьютера. Только не воду. «Талламор Дью» – вот что ей было нужно. Лисбет соскучилась по алкоголю, равно как и по сексу, фастфуду, солнцу и запаху моря. Ей хотелось свободы, но пока пришлось ограничиться виски. Помимо всего прочего, девушка, от которой несет спиртным, вызывает меньше подозрений. Лисбет бросила взгляд в сторону залива Риддарфьёрден и на мгновение прикрыла глаза. Потом резко выпрямилась и отправилась на кухню разогревать пиццу. Насытившись, она набрала номер Анники Джаннини.

Та, мягко говоря, не пришла в восторг от ее идеи. Но когда отговорить не получилось, предложила снять подозреваемого на пленку и этим ограничиться. А потом еще переговорить с имамом Хасаном Фердоуси, который, «хоть и не математик, но поможет учесть чисто человеческий аспект». Лисбет не послушалась ее совета, но это не имело никакого значения. С имамом Анника переговорила сама и направила его в Валльхольмен, в то время как Саландер попивала виски, закусывая пиццей, и взламывала компьютер Микаэля Блумквиста.

«Привет, – написала она ему. – А меня сегодня выпустили. “Хильда фон” – это Хильда фон Кантерборг. Разыщи ее. И еще Даниэля Бролина, это очень талантливый гитарист. Я сейчас занята другим. До связи».

* * *

Микаэль страшно обрадовался весточке от Лисбет и тут же набрал ее номер. И лишь не получив ответа, всерьез задумался над ее сообщением. Итак, ей известно, кто такая «Хильда фон». Но откуда? Знает ли Лисбет ее лично или просто хакнула чей-то компьютер? Блумквист не нуждался в ее указаниях для того, чтобы пуститься на поиски фон Кантерборг, и это единственное, в чем он не сомневался. Другое дело – этот самый Бролин. О нем Микаэль слышал впервые. Какова его роль во всей этой истории? В «Гугле» Блумквист нашел немало Бролинов, но ни один из них не был ни гитаристом, ни даже музыкантом. Возможно, все дело в нерасторопности Микаэля. Или в том, что он слишком увлекся, направив силы в другое русло…

Вчера вечером, к примеру, журналист углубился в статью Хильды фон Кантерборг, о которой говорила ее сестра. На первый взгляд старо как мир – что важнее, гены или среда? Что в большей степени влияет на формирование личности? «Леонард Барк» – псевдоним, под которым скрывалась Хильда вон Кантерборг, – указывал, что проблема слишком политизирована. И в этом плане он не открыл Микаэлю ничего нового. Левые подчеркивают важность социальных факторов, в то время как правые утверждают приоритет генетики и тем самым большую предопределенность судьбы. Хильде фон Кантерборг подобный ракурс совершенно не нравился. Она напоминала, что наука, которая руководствуется идеологией или выдает желаемое за действительное, обречена на вечное блуждание в потемках. Вступительная часть статьи предвещала сенсационные выводы, но в целом ее тон был выдержан, несмотря на полемику с учеными старшего поколения: Хильда утверждала большую значимость генетических факторов в формировании личности, нежели это было принято считать в шестидесятые-семидесятые годы. При этом до полного детерминизма она не доходила, а всего лишь указывала на генетическую предопределенность некоторых вполне определенных свойств личности – в основном наших когнитивных способностей, то есть имеющих отношение к интеллекту и умственному развитию.

Вывод о том, что роль генетических факторов и среды в формировании личности примерно одинакова, вполне согласовывался с ожиданиями Блумквиста. Удивило то, что представление автора статьи о факторах среды несколько отличалось от общепринятого. «Матери и отцы обычно уверены, что именно они воспитывают собственных детей, – писала Хильда. – Тем самым они себе льстят». Согласно Хильде фон Кантерборг, решающее значение на формирование личности оказывает так называемая «индивидуальная среда», которую ребенок формирует сам и ни с кем не делит – даже с родными братьями и сестрами. Она образуется из того, что нас восхищает и движет вперед по предначертанному нам одним жизненному пути. (Тут Микаэль вспомнил, что решил стать журналистом после того, как посмотрел фильм «Вся президентская рать».)

И наследственные факторы, и среда оказывают на личность неослабевающее влияние на протяжении всей жизни, писала фон Кантерборг. Нас привлекают только те ситуации и авторитеты, которые стимулируют нашу генетическую предрасположенность, и наоборот. Разумеется, нельзя недооценивать роль культурных и экономических предпосылок. Они задают нам неравные возможности «на старте» и, по всей видимости, формируют наш менталитет и ценностную систему. И все же решающее влияние остается за переживаниями, которые мы ни с кем не делим. Не заметные постороннему глазу, они тем не менее ведут нас по жизни. Фон Кантерборг иллюстрировала свои выводы конкретными примерами, в частности, исследований пар близнецев, проведенных в Миннесоте и в Швеции. Однояйцевые, или так называемые гомозиготные, близнецы имеют практически идентичный набор генов. Именно это и делает их идеальным материалом для изучения влияния среды и генетики на формирование личности.