Помня о ирэдзуми на своей левой руке, Юкико возблагодарила Кицунэ за длинные рукава своей уваги. Даичи улыбнулся, будто прочитал ее мысли.

– Символы рабства? – Юкико наклонила голову.

– Когда человек не распоряжается собственной судьбой, когда ему приходится умирать по воле человека, которому больше повезло в жизни или в деньгах, когда он всю свою жизнь потеет ради крошек с чужого стола, тогда он в опасности, – глаза Даичи блестели в полумраке. – Но когда он сердцем принимает такое положение, когда он перестает бороться с этой главной несправедливостью, вот тогда он становится рабом.

Лицо Юкико вспыхнуло. Она не была рабыней. Ее друзья, ее семья – все они были свободными. Кто заставил этого человека думать, что он раб?

– Многие предпочли бы быть рабами, чем клятвопреступниками.

– Клятва лжецу вовсе не клятва, – прорычал Даичи. – Йоритомо нарушил свою клятву передо мной.

– Как?

– Он потребовал то, что ему не принадлежало, – Даичи мельком взглянул на дочь. – И когда ему отказали, он решил, что и никто другой не должен обладать этим. И при этом они не должны желать этого.

Юкико посмотрела на шрам, бегущий по лицу Каори, – красота, погибшая навсегда, и ее затошнило. Она кивнула. Не в знак того, что она понимает, потому что ни один нормальный человек не в состоянии понять ничего подобного. Но она кивнула. Она знала.

БЕЗУМИЕ.

– Так всегда было в роду Казумицу, – голос Каори дрожал от гнева и воспоминаний. – Если им хочется того, что они не могут заполучить, они разрушают это. Посмотри на своего друга. Если бы не ваш сёгун, он был бы свободен, паря над опустошенными землями, которые Йоритомо называет «Империей». – Она покачала головой. – Интересно, зачем он вообще сюда прилетел?

– Может, его привезли сюда, – ответил Даичи, не сводя глаз с Юкико. – А может, и тебя тоже.

Юкико стояла на широких мостках, наблюдая за листьями клена, падающими на землю по спирали. В руке она держала цветок глицинии – хрупкий, как сахарная вата, лепестки в форме перевернутой чаши, белые, как свежевыпавший снег. На мир опустилась тишина, предрассветная тишина, которая держала ночь в хрупких объятиях, ожидая рассвета с первым пением птиц. Горизонт светился обещанием приближающегося дня.

Хотя она и подавляла зевоту из последних сил, Даичи понял, что Юкико устала. Он сказал ей, что о Кине позаботятся и что она должна отдохнуть, но она знала, что рано или поздно они обнаружат следы от арматуры на его теле. Юкико понятия не имела, как она объяснит это.

Ее и Буруу отвели в пустое жилище высоко в ветвях старого дуба. Дерево было опутано ветвями глицинии, густые кусты которой росли у подножия дерева и вились вверх душистыми зарослями. Буруу вытянулся на ветке, словно обняв ее телом, пока Юкико мерила шагами мостки, слишком обеспокоенная, чтобы уснуть.

Она выпустила цветок из ладоней и смотрела, как он падает вниз. Осматривая окрестности сквозь маскировочные сети, она удивлялась всему, что видела: приземистые дома, покрытые вьющимися растениями, притулившиеся среди изогнутых ветвей, мосты, жилища и склады, невидимые, растворившиеся в зелени вокруг них, – просто тени зеленых крон для тех, кто смотрит снизу. Сотне людей нужно было бы трудиться, как каторжным, лет десять, чтобы обустроить такое место. Это желание сотворить нечто из ничего удивляло ее.

Эти люди – фанатики.

Буруу открыл один глаз, сонно моргнул.

ТЕБЕ СЛЕДУЕТ ОТДОХНУТЬ.

Я им не доверяю. Что они тут делают?

ЖИВУТ. СВОБОДНО. ПОДАЛЬШЕ ОТ ВАШЕЙ ПАРШИ И УЗУРПАТОРА. ЗАМЕЧАТЕЛЬНО.

В их глазах ненависть. Тьма. Я чувствую это. Они не просто спасаются от правления сёгуна. Здесь скрыто что-то еще.

СПИ. Я БУДУ СЛЕДИТЬ, ЕСЛИ ТЫ БОИШЬСЯ.

Юкико услышала тихие шаги. Повернувшись, она увидела Каори, которая уверенно приближалась к ней по мосткам, и волосы ее развевались темными бархатными волнами. Косая челка закрывала лицо, скрывая большую часть шрама. Между черными прядями волос был виден один глаз. Она остановилась рядом с Юкико, прислонилась к перилам и посмотрела в шелестящий сумрак.

– Тебе надо поспать, – голос Каори звучал мягко, обволакивая, как дым. – Ты выглядишь уставшей.

– Сейчас пойду.

– Здесь уже поползли слухи о тебе, – Каори взглянула на нее сбоку. – Девушка верхом на грозовом тигре. Победительница о́ни. Я боюсь, что завтра вам не будет покоя. Тебе следует отдохнуть, пока есть возможность.

– Их было всего пять.

ТРУДНО, ДОЛЖНО БЫТЬ, ТЕБЕ ПРИШЛОСЬ. ТАКАЯ МАЛЫШКА, А УНИЧТОЖИЛА ПЯТЕРЫХ МОГИЛЬНЫХ ДЕМОНОВ. СОВСЕМ ОДНА.

Юкико скорчила гримасу.

– К тому же большую часть убил Буруу.

ТАК Я И ДУМАЮ…

– Демоны разозлятся, – вздохнула Каори. – Они понесли большие потери.

Юкико молча смотрела в темноту. Что-то здесь было не так; простой народ с оружием воинов, выжженные татуировки. В ней росло подозрение. Она чувствовала, что за ней постоянно наблюдают.

– У твоего друга жар, – Каори встала на цыпочки и перегнулась через перила, лицо скрыто челкой, как вороновым крылом. – Мы дали ему антибиотики и лекарство для облегчения боли.

– А где вы взяли лекарство?

Каори слегка прищурилась.

– О чем ты?

– Вы что-то продаете? Вы стараетесь сохранить это место в секрете. Но если вы сами не выращиваете антибиотики, я полагаю, что кто-то знает о вас.

Каори повернулась к ней, расправив плечи. Ее лицо застыло, внезапно превратившись в гладкую каменную маску. Она смотрела на Юкико сквозь пряди волос.

– Слишком много вопросов, Юкико-чан. Это опасно вдали от дома.

Буруу издал низкий рык, полный угрозы. Юкико холодно посмотрела на Каори.

– Здесь вообще много всего опасного.

Взгляд Каори переместился на Буруу, приподнявшегося на лапах. Грозовой тигр смотрел на нее, словно лавина на бабочку.

– Вот именно, – слегка поклонившись, женщина накрыла кулак ладонью. – Поспи немного. Утром поговорим.

Каори развернулась и неслышно исчезла, мостки не шевельнулись под ее шагами. Сузив глаза, Юкико смотрела, как она растворилась среди теней.

Мне не нравится это, Буруу.

На следующий день Юкико проснулась поздно от раздавшегося в голове голоса арашиторы, предупреждающего о приближении людей. Ей снилось, что она летела над горами, высоко, свободно, восходящие потоки теплого воздуха окутывали ее крылья и поднимали ее все выше и выше, пока весь мир не раскинулся под ее когтями. Она знала, что это мечта Буруу. Она задумалась, видит ли Буруу сны о юноше с глазами цвета моря.