Женский смех показался ему похожим на шорох камней по осыпи.

— Кианит, — сказал Хастингс.

— Здравствуй, — отозвалась каменная княжна.

Бен потер лицо ладонью, пытаясь окончательно проснуться. А заодно — сообразить, что нужно здесь гвиллионке. Вернее, что нужно от него.

Она обошла по краю светлое пятно на полу, как люди обычно обходят лужи. Хастингс скорее угадывал, чем видел, как струится ее шелковое платье.

— Я могла бы вывести тебя отсюда, — повторила Кианит. — Удивительно, но эти старые камни до сих пор подвластны мне. Даже малая трещина может стать открытыми воротами.

— И чего ты хочешь взамен? — мрачно спросил Хастингс. В альтруизм женщины с глазами, холодными, как родник в горах, ему не верилось.

— Ты спрашиваешь прямо. Это хорошо, — кажется она улыбнулась.

— Было бы хорошо, если бы еще и ты так отвечала, — хмыкнул Бен.

— Я всегда говорю прямо, — голос гвиллионки звякнул металлом. — И цена моя такова. Я выведу тебя из владений Короля-Ворона, чтобы ты мог завершить дело, которое начал. А после ты вернешься ко мне и останешься. Зачнешь мне сына. Или дочь. Я даже назову тебя князем, если таково будет твое желание. Но дороги назад к людям тебе не будет. Обманщиков я не жалую и караю без жалости.

— Нет, — ответил Бен не раздумывая. Помолчал, подумал, потом повторил: — Нет.

— Я не буду торопить тебя, — мягко сказала княжна Кианит. — Подумай. А я через время вернусь за ответом.

— Он не измениться, — упрямо сказал охотник на фей.

— Значит, так и будет.

Когда она ушла, Бен без сил уронил голову. Выругался зло, дернул цепь. Вскочил на ноги, два раза прошагал туда-обратно вдоль решетки, потом снова сел. Шарахнул железным браслетом о железный прут. Выхода не было.

— Она очень красива, — тихо сказал Король-Ворон.

— Угу, — отозвался Хастингс.

— Ты будешь жалеть, что не остался с ней.

— Угу.

— И других способов сбежать у тебя нет.

— Угу.

— И что ты скажешь ей, когда она придет второй раз.

— То же самое, что сказал сейчас — нет.

— Почему?

— Потому что, — Бен замялся. Потом сказал решительно: — Джил в безопасности. Рэй придумает, как ей вернуть брата и попасть домой.

— А ты? Мои жены коварны и имеют какой-то свой умысел, раз держат тебя тут. Лучше княжить у гвиллионов, чем служить вороньим королевам.

— Нет.

— Сколько люди могут обходиться без еды? Месяц?

— Два, — угрюмо сказал Бен. — Я читал, что два.

Сосущая пустота в животе стала почти привычной. Больше, чем еды, Хастингсу хотелось горячего чая. Или хотя бы просто нагреть воду. И чай, и горелка были в рюкзаке. Бен скрипнул зубами.

— Это совсем мало, — проговорил с сожалением Король-Ворон.

— Да, — Хастингс кивнул. — Может, меня за эти два месяца сумеют вытащить. Может, нет, и мне придется есть их хлеб. Но цена, которую просит Кианит, слишком велика.

— Ты недостаточно отчаялся, да? — кажется, сид усмехнулся. — Ей стоило бы прийти позже.

— А ты? — неожиданно сам для себя спросил Бен. — Сколько ты торчишь тут без воды? Но тоже отчаялся недостаточно, наверное. Иначе бы попросил воду у меня. Или это задевает гордость Короля — выжимать воду из чужой грязной рубахи, чтобы утолить жажду?

Сам не заметив того, охотник начал говорить громче, почти перешел на крик. Эхо в подземелье оказалось, что надо. Хастингс чертыхнулся, но уже шепотом.

Король-Ворон негромко рассмеялся.

— Это ты заметил верно. Я недостаточно отчаялся. Но, в отличие от тебя, у меня достаточно времени. Так уж вышло, что после середины лета сила моя возрастет. Едва ли мне удастся одолеть эти оковы, но кое-что я сделать смогу. Наверное.

- Очень обнадеживает, — хмыкнул Бен. И вернулся к тому, чем занимался большую часть времени — попыткам расшатать выбитый в стену крюк от цепи.

Думалось под эти попытки много, но ничего хорошего в голову к Хастингсу не приходило. А приходили в основном мысли о собственном эгоизме, а еще о Джил, каменной княжне Кианехт, и о том, что остаться навсегда на Другой стороне — не такая уж плохая судьба. И Кианехт. Ее нечеловеческая красота влекла Бена, и он был достаточно честен сам с собой, чтобы понимать это. Но навсегда оказаться запертым в подземных залах гвиллионов… Нет. Такой судьбы для себя Хастингс даже представить себе не мог.

Король-Ворон зря пугал его своими женами. С врагом можно схитрить, врага простительно обмануть, да и не бросят его тут. Цена может быть высокой, но… Но другой. Той, которую он сможет заплатить. И можно было бы спокойно ждать, пока не придет время действовать.

Если бы не слепой мальчик и его сестра. Бен обещал ей помощь, а свое слово он привык держать. И чем больше он думал об этом, тем более правильным ему начало казаться предложение гвиллионки.

Король-Ворон молчал. Наверное, счел, что сказал достаточно. Или просто устал говорить. Бен понятия не имел, что должно происходить в голове у такого существа.

Крюк в стене едва ощутимо пошатывался.

— Кто строил эту дрянь? — пробормотал Хастинг себя под нос и налег усерднее. — Хорошо строил, сволочь.

Когда в дальнем конце коридора в третий раз показался огонек свечи, охотник на фей был почти уверен, что придет младшая из сестер. Не то чтобы ему сильно хотелось ее видеть. Из них троих она показалась ему самой уравновешенной. А значит, самой опасной.

— Тебе придется взять мою еду, — сказала она, присела и положила возле решетки сверток. Ровно так, чтобы Хастингс мог дотянуться, но не ближе.

Бен видел ее лицо, белое, правильное, неподвижное. Свеча роняла на него медные отблески, расплескивала янтарь на косы, уложенные вокруг головы. Охотник на фей пожал плечами. Говорить ему не хотелось.

— Я знаю, чего ты ждешь, — проговорила воронья королева. — Но власти Короля-Охотника нет в этих землях, и у его женщины тоже. Впрочем, если она так глупа, пусть приходит. — Может, тогда у Фиаб получится забрать то, что ей желается. Здесь наша сила и наша власть.

Бен покачал головой. Он не видел сам, как лишился руки фоморский король Эних, но ему рассказывали и не раз. И о том, что было после — тоже.

— Не выйдет, — сказал он. — Хоть бы и сила ваша, и власть. У нее вы не заберете ничего.

— Здесь нет вашей власти, Эльнахар, — тихо проговорил Король-Ворон.

— А чья тогда? — она улыбнулась торжествующе. — Не тебе, узнику, говорить о власти. Никакого проку от того, что ты назвал наши имена человеку из Байля, не будет. Я позабочусь об этом.

— Лучше бы ты позаботилась обо мне и принесла воды, — вздохнул Король-Ворон.