В кабинете начальника следствия на одном из готовых рухнуть от старости стульев с ангельским выражением лица сидел Крассовский, уставившись своими маленькими пьяненькими глазками на носки своих же ботинок. Во даёт, подумал Глебов, только вот почти был трезвым.

— Он у тебя был сейчас? — указывая ладонью на Андрея Павловича и принюхиваясь к Глебову, брезгливым тоном спросил у последнего Прошкин. Когда успели стукануть, опять подумал Олег Анатольевич, отвечая утвердительно.

— Так ты как считаешь — продолжил начальник следствия — Трезвый сейчас Андрей Палыч, или не совсем?

— Да, вроде, трезвый, товарищ майор — призадумался Глебов.

— Я тебя, Андрей Палыч — начальник вернулся к Крассовскому — при свидетеле последний раз предупреждаю…Ещё одна твоя пьянка и ты вылетишь из органов, как пробка из стакана…

— Из бутылки, Анатолий Сергеевич… — встрял было в разговор Глебов.

— А тебя, умник, не спрашивают — распалялся начальник — Тебе, Крассовский, ясно!? А сейчас, будь любезен, вон из моего кабинета и из отдела. Завтра в восемь зайдёшь ко мне. Вопросы есть?

— Всё понял, Анатолий Сергеич. Больше такого не повториться. Я отработаю — Крассовский как мог стремительно поднялся со стула и покинул кабинет.

— Вот сволочь. Не был бы классным следаком, давно бы выгнал — майор Прошкин на полном серьёзе, долго и занудно стал оправдываться перед лейтенантом Глебовым, что в следствие сейчас толковых мужиков не заманишь, что работать становится совершенно не с кем и так далее и так далее…

Неизвестно, как долго бы это продолжалось, но дверь распахнулась и в кабинет, не спросив разрешения, стремительно прошла Татьяна Николаевна Иванова, двадцати трёх лет от роду. Высокая симпатичная брюнетка со вздёрнутым носиком, который придавал ей ещё большее очарование. Несмотря на юный возраст, Иванова имела уже почти трёхлетний стаж работы в следствии.

— Анатолий Сергеевич, эта сволочь от всех подписей отказывается! — возбуждённо, со свойственной ей простотой и непосредственностью пожаловалась начальству Иванова.

Следует отметить, уважаемый читатель, что определение «сволочь» все следователи переняли от своего начальника и применяли его намного чаще других подобных определений.

— Какая «сволочь»? Хватит вопить! — Прошкин в глубине души своей всё ж любил своих следаков и следачек, правда — не всех.

— Да Колесников, сволочь, по грабежу который — захлёбывалась от возмущения Татьяна Николаевна — С делом ознакомился, а протокол не подписывает, свиданку требует с мамашей…

— Ну и дай им пять минут — облегчённо вздохнул начальник следствия.

— Некогда мне, Анатолий Сергеевич — надула губки Иванова, не найдя поддержки у начальства — да и не хочу, сколько он мне крови попортил…

— Эх Танюша — вступил в разговор Глебов, любуясь красивыми округлостями под блузкой Ивановой — тебе ж с твоими данными фотомоделью быть, а ты в следствии себе нервы гробишь за гроши…

— Ты, умник, помолчи — оборвал Глебова начальник — никто тебя не спрашивал.

— Ну, если что, я зайду ещё, посоветуюсь — Танюша направилась к выходу.

— Подожди-ка, милая — остановил Прошкин — На ножевое вчера ты выезжала? — принялся листать одно из свежих дел — И как это понимать? — стал зачитывать вслух: «Местом происшествия является строительный вагончик, осмотреть который не представилось возможным, так как внутри сидит злая собака и никого не пускает». Ты что, Татьяна Николаевна, совсем рехнулась или так прикидываешься — возмущению начальника не было предела — Ты что тут понаписала!..

— Как есть, так и написала — вспылила Иванова не столько от нападок начальства, сколько от довольной физиономии Глебова — Что я там в час ночи сделаю…

— Если ты такая умная, езжай на попутных и делай повторный осмотр, как положено. И такую галиматью я больше чтоб не видел. Вечером доложишь — закончил дебаты начальник.

Карие глазки Танюши предательски заблестели, набрав в лёгкие воздух, она хотела что-то съязвить, но смогла только хлопнуть дверью.

— Беда с этим бабьим царством — вздохнул Прошкин — одно хорошо — водку не лопают. А ведь десять лет назад их в следствии и не было практически. А сейчас что творится! Толковые мужики в барахольщики всё подались, бизменсмены все крутые, спекулянты грёбаны… — Анатолий Сергеевич явно заводился и явно надолго.

— Может я пойду — подал голос Глебов.

— Подожди, я тебя для чего вызвал-то…

— Засвидетельствовать пьянство Крассовского.

— Не ехидничай, а слушай. У Батманова в кабинете находится Галя Майорова. Даёт расклад на шесть квартирных краж. Явку с повинной у ней отобрали. Ты посмотри, что у нас возбуждено, что нет. Подними дела, организуй оперов. Закрепись хорошенько и закрывай её. В пятницу веди к прокурору на арест. И смотри, чтоб розыск ей лишнего не навешал, не расхлябаемся потом. Вечером доложишь…

— Да Вы что — возмутился Глебов — мне ж два дела к понедельнику надо закончить. Я не успею…

— Успеешь, молодой ещё, не переломишься. Да и поручить-то больше некому — Прошкин уткнулся в список личного состава — Ивановой дело завтра прокурору нести, Курчатова не потянет, Нигматуллин в отпуске, завтра только выйдет, Кочкин дежурит, Воронова и Дергунова на сессии, Крассовский… сволочь, Стасова в декрете… Когда всё это кончится, не доработаю до пенсии…

Глебов понял, что не отвертится, и вышел из кабинета.

— Заходи, заходи, Олег Анатольевич — встретил Глебова у себя в кабинете начальник розыска Вадим Ильич Батманов. Двадцативосьмилетний Батманов всем своим видом: высокий рост, ранняя седина, благородные правильные черты лица, безупречно отглаженная одежда — даже чисто внешне вызывал только уважение. Уважали его сотрудники и как классного оперативника, и как умелого руководителя. Несмотря на сравнительно молодой возраст, Вадим Ильич был человеком на редкость рассудительным, досконально знал психологию уголовного мира, выводил на признательные показания, не притрагиваясь пальцем. По законам жизни должны были присутствовать у Батманова и отрицательные черты, но я их, уважаемый читатель, честно говоря, не помню.

— Поздоровавшись, Батманов увёл находившуюся у него женщину. Вернулся и стал вводить Глебова в курс дела — Эта Галя Майорова — кивнул головой на стул, где сидела женщина — отсидела лет десять. Освободилась весной. Мы её давно пасём. Сегодня утром взяли прямо в подъезде со шмотками.

— Кто взял-то?

— Саша Игнатьев, участковый. Он живёт в одном подъезде с терпилами. Поднимается по лестнице, а эта красавица с баулами — ему навстречу. Сейчас всё рассказывает, даёт ещё пять квартир. Три у нас висят, остальные — не помню, может не заявляли — Батманов сузил глаза. Потом закурил и продолжил — Проблема в том, что пока мы не знаем, где вещи с других краж. Галя барыг не сдаст и, наверное, ничего по этому поводу не скажет…

— А где живёт? Обыск надо делать срочно — разгорячился молодой Глебов.